Сибирские огни, 1986, № 9

дание доброй погоды так смертельно надоели, что все сейчас были рады, дорвавшись до работы. До всех просто и ясно дошло если они упустят еще хоть день-два, им самим с хлебом не справиться. Тогда зови помощников и все пойдет по-старому, как попало. А они, несмотря на первую неудачу, уже почувствовали свою силу. Никто об этом вслух не говорил, но про себя думал каждый. Даже Федор. Ему сейчас казалось, что он сползает со старого, удобного сиденья, где ему было привычно и прочно, и пересаживается на новое, еще неизве­ стное и потому пугающее. То и дело украдкой поглядывал на Вальку и всякий раз вспоминал: дождь, влажный, скользящий капот машины, черные ошметки из-под колес, грязь, которую Валька размазывал по лицу, и его всхлипыванья. Валька плакал не о своем, а о его, Федора, горе. Тяжело и неуклюже ворочались чувства. Он еще ничего не мог в них понять, но одно становилось очевидным —эти парни ему сей­ час ближе, чем раньше. Федор заметил, что Валька перехватил его внимательный взгляд, смутился, отставил в сторону кружку с компотом и, чтобы скрыть не­ ловкость, как можно равнодушней сказал: — Ты на поворотах не газуй. А то как на гонках. Выдержи не­ много и спокойно. Суетишься, как в первый раз на бабу лезешь. Огурец фыркнул и захлебнулся компотом, едва отдышался. — Федор, я тебя привлеку за совращенье малолетних. Он у нас еще целомудренный, а ты такие сравнения толкаешь. Уши у Вальки розовели, и он улыбался своей тихой, привычной улыбкой. Ему было хорошо. Хорошо, что снова работают, что работа ладится и что Федор совсем не сердится, когда говорит, как надо вести комбайн на поворотах. — Перекурим это дело.—Огурец выщелкнул папиросу. Но Иван его остановил. — Некогда курить. Пошли. — Куда податься бедному крестьянину! Сам не курит и другим не дает. — Пошли, пошли, крестьянин. Тяжелыми, крупными шагами Федор догнал Вальку, тронул его за плечо. — Сейчас за мной пристраивайся и погляди, как я на поворотах. Понял? Ну, давай, целомудренник... Погода спутала планы. Молотить напрямую было нельзя. Приш­ лось переоборудовать комбайны, и хлеб теперь валили в валки. Риско­ вали, но выхода не было. Теперь следом за комбайнами оставались изогнутые строчки валков, то здесь, то там ощетиненные одиноко торчащими колосьями. Валька внимательно смотрел, как Федор ведет свой комбайн, старался сделать все точно так же. Получалось. Комбайн шел ровно, спокойно. Валька веселел, улыбался. Огурец и Иван были на другом конце поля. Разделенное теперь на два равных прямоугольника, оно почти на глазах таяло, съежива­ лось и все больше и больше становилось пространства, заштрихован­ ного извивающимися, тугими, словно куда-то ползущими валками. Снова Иван ощущал, почти физически, как проходят часы и ми­ нуты, снова думал лишь о том, что Надо опередить их, оббгнать. Тогда все будет на своих местах, тогда он сможет смело посмотреть в глаза любому, и в первую очередь отцу. «Эх, батя, батя, неужели ты не можешь понять, что надо теперь и жить, и думать по-новому, и никогда не быть довольным. Доволь­ ный человек вперед не пойдет, он будет сидеть на месте. Да знаю, знаю, что ты в эту Белую речку жизнь вколотил, знаю, что ты ее спас, когда хотели снести. Кланяюсь. Но ведь мало этого теперь, ма­ ло. Вперед надо, вперед. Неужели ты не хочешь этого понять?» Так он мысленно спорил с отцом, жестко, сурово спорил и одно­ временно жалел его, потому что понимал —пройдет еще несколько 96