Сибирские огни, 1986, № 9

— Здорово ночевали! — отрезал Огурец.—А где раньше был? Убирай свою колымагу, теперь сам доеду. — Ну сами дак сами,— огрызнулся шофер.— Чего тогда всех пере­ булгачили. Веню довели — в первый раз услышали, как он матом кроет. — Это, наверно, ему Иван хвоста накрутил,—ухмыльнулся Огурец.—А ничо, для пользы дела. На крыльце больницы их уже ждали. Нянечка и сестра увели Татьяну. Огурец сел на лавочку, достал папиросы, но никак не мог щелкнуть большим пальцем по пачке, руки дрожали и он промахивался. Федор тяжело опустился рядом. А Валька по-прежнему сидел в кабине, вжав голову в плечи. Ветер становился холодным, с неба сыпала мокреть и здесь, на лавочке, начинал пробирать озноб. Огурец затоптал окурок. — Ладно, Федор, оставайся. Мы домой. Проскочим, пока совсем не развезло- — Давайте,— согласился Федор, продолжая неподвижно сидеть на лавочке и думая сразу обо всем: о Татьяне, о родах, о дороге— будь она проклята! — и о Вальке... Это ж надо — заплакал. В это самое время, до хрипоты накричавшись и наругавшись, Яков Тихонович вместе с Иваном дозвонились, наконец, до больницы, узнали, что роженицу привезли и облегченно вздохнули. Закрыли кон­ тору и направились домой- В свете редких фонарей, под дождем, с густой грязью на улицах Белая речка была особенно серой, неуютной, необихоженной. Иван, шагая позади отца, оглядывался по сторонам и после стольких событий сегодняшнего дня ловил себя на одном — он снова ненавидел деревню, в которой жил. Ненавидел ее грязь, серость и неприютность. Жить в ней по-старому он больше не сможет. И оставалось ему только одно— закатывать рукава и переворачивать здесь все с ног на голову. Пере­ ворачивать и устанавливать. А у Федора родился сын. ГЛАВА ВОСЬМАЯ 1 По пустой, грязной дороге, размытой дождями и разбитой машина­ ми, шагал человек в черной фуфайке, в черных брюках и в тяжелых, кирзовых сапогах. Он торопился. Ни разу не присел, не оглянулся назад в надежде увидеть попутку, шагал и шагал, как заведенный, напрямик по лужам и колдобинам. Тяжело оскальзывался, глухо ругался. Чавкала под ногами жидкая грязь, резвился, разгоняя тоску сонной, притихшей земли, сильный, напористый ветер. Особенно он буйствовал на бугре. Когда человек поднялся туда, ветер еще сильнее принялся трепать широкие, черные штанины и задирать полы фуфайки. Внизу, под бугром, лежала деревня. Человек медленно стал опускаться на землю. Будто навалилась разом усталость длинной дороги и он не устоял под ней. Неловко присел на корточки, обхватил руками голову и вдруг ткнулся ей в жесткую траву, нахолодавшую от ветра и влаги. „ ____ Близилась ночь. Человек еще был на бугре и не торопился сходить вниз. Но вот в деревне погасли почти все окна. Тогда человек, осторож­ но ступая, словно на каждом шагу ожидал внезапного подвоха, стал спускаться вниз.