Сибирские огни, 1986, № 9

Валька потрогал рукой подбородок, обметанный тонкими, белесыми волосками,снова улыбнулся. — Ну где они там, засохли? А, давай садись. Сами начнем. Огурец ловко и сноровисто стал распоряжаться за столом. И в это самое время стукнула дверь. Ольга подталкивала вперед себя Любаву. Иван даже привстал со стула. Боже ж ты мой! Да Любава ли это? Слов­ но на глазах переродился человек, словно взял да и переделал самого себя. Пышные волосы были распущены по плечам, под тоненьким рас­ стегнутым плащиком ярко голубело нарядное платье, но даже не это, не внешние перемены поразили Ивана. Не было у Любавы той постоянной, не отпускающей ее ни на минуту напряженности. Она распустилась, как цветок, и глаза горели залихватской, бесшабашной удалью. Что-то слу­ чилось с ней сегодня. Валька сначала удивленно смотрел, а потом засты­ дился и отвел взгляд. Огурец качал головой и чесал затылок. Иван си­ дел неподвижно. — Привет честной компании.— Любава скинула с себя плащик, бросила его на спинку стула.—Именинника целовать можно? — Нужно! — Огурец с готовностью вскочил, платочком вытер губы и двинулся ей навстречу. Любава расцеловала его по-старинному, троекратно. Огурец цвел. Иван лишь ошалело хлопал глазами. — Ольга, ты погляди, они нас и ждать не хотят! Вот они какие нынче кавалеры-то пошли! Щеки ее зарумянились, глаза горели еще сильнее —- и, вроде, та Любава, и совсем не та, новая, неизвестная, непонятная. Она беспрестан­ но смеялась, шутила, забивала даже Огурца, и только вокруг нее вращался сейчас и крутился бестолковый шум праздничного застолья. Поставила на колени Огурцу баян, погладила перламутровую крышку, по-особому, задушевно сказала: — Давайте споем, для сердца. Именно так и сказала: для сердца. Огурец мгновенно отстегнул ремешки на баяне и, проверяя себя и инструмент, пробежал ловкими пальцами по клавишам. Кабы знала я, ведала, Молодешенька чаяла Свою горькую ДОЛЮ...; Все разом притихли. Огурец выждал первый каплет и только тог­ да стал несмело подбирать незнакомую мелодию. А Любава вела песню дальше: Пустила бы долю По чистому полю, Пустила бы красоту По цветам лазоревым. Всю себя, все свои чувства, которые были сейчас в ней, отдавала Любава песне, душу свою, растревоженную, беспокойную, не находя­ щую места, вкладывала в нее и взгляд затуманенных глаз был устрем­ лен куда-то вдаль, в не известное никому пространство, может быть в ту самую даль, где когда-то сидела вот так же "деревенская женщина и глотая слезы, думая о своей несложившейся судьбине, складывала слово за словом эту протяжную, по-русски горькую песню. Только сей­ час понял Иван, что случилось с Любавой. Сегодня для самой себя она что-то окончательно решила. Но только вот что она решила’ И еще Т е ы ю Г * ~ °ТКУДа ЗНаеТ 0На ЭТУСтаРиннУю>ни Разу имРне слышанную Примолкли все за столом. Даже дочка замерла на коленях ѵ Ольги восторженно распахнув и без того круглые, голубые глазенки У Г уляй, гуляй, воля, П о чистому ПОЛЮ, < Белейся, белета, П о белой березе... 86