Сибирские огни, 1986, № 9

сеяла хлеб, убирала его, валила бревна и рубила избушки. Подраста- ли ребятишки, женились, заводили своих детей, и жизнь, не останав ливаясь, шла и шла вперед. Наступил день, когда Мария поняла, что у нее нет сил. Кончились они, ушли в долгую работу. Едва переставляя ослабевшие ноги, он добралась до берега реки, присела на траву. Медленно повернула голову и увидела, что за спиной у ней целая деревня. Крепкие, оса- дистые дома, хлева, бани, а дальше, за ними, распаханная и засеян ная пашня. Звенели детские голоса. От речки поднимался туман и этом тумане, не отрываясь от земли, плыли белые березы. От тумана и от берез река была белой. А ведь не было раньше здесь стройных красавиц с опущенными вниз ветками. Это они уже потом, при Марии, выросли и поднялись. Так уж устроен русский человек: в какие б края ни забросила его судьба, следом за ним всегда придет береза. Мария смотрела на тонкие, зеленые ветки, на белые, светящиеся стволы и знала, что свое дело она сделала. Теперь ей можно уйти, Поклониться деревне и людям, живущим в ней, сказать им негромко «храни вас бог» и уйти по той дороге, по которой уходят все люди. Она встала, поклонилась и уже чуть раздвинула губы, чтобы сказать заготовленные слова, но в последний миг остановилась. Раз ве бог помог сохранить здесь жизнь? Ведь она сама, вот этими рука ми, ее выходила. А бог равнодушно смотрел. Значит, и дальше о так же равнодушно будет смотреть на речку, белую от берез и тумана, на деревню и на людей в ней. Нет богу заботы и печали. И если кто может все это сохранить, то лишь она сама. Она будет приходить и будет беречь память, она не даст пропасть своим детям, какие б времена ни настали. Она уйдет, как и положено уходить каждому че ловеку, но, невидимая для людей, останется рядом с ними, и будет оберегать и хранить их. И так будет вечно. ГЛАВА ПЯТАЯ 1 Рано утром Иван с Огурцом ехали на мотоцикле к комбайнам по дороге догнали Любаву, которая торопилась на ферму. Иван за тормозил. Догадливый Огурец ухмыльнулся и дальше пошел пешком Иван и Любава остались вдвоем. Они не виделись несколько дней, дни эти показались необычнс длинными, и глаза теперь были особенно внимательны, пристальны искали —не случилось ли каких перемен в родном лице? На дороге загудела машина —доярки ехали на дойку. Любава испуганно оглянулась. — Езжай, а то увидят. — Наплевать. Пусть видят. Иван с жалостью заметил необычную бледность Любавы и лег кую синеву под ее тихими глазами. Он потянулся, крепко взял ее з руку. Гул машины накатывался ближе. Наплевать, кто там едет и кті их увидит. Еще крепче перехватил тонкую, теплую руку, притяну; ближе к себе. Их лица были сейчас совсем рядом, глаза в глаза, таі близко, что можно разглядеть маленькое отражение своего лица. Ма шина прокатила мимо, обдала пылью. Доярки деликатно отворачива лись, делая вид, что ничего не видят. Любава слабо потянула руку н Иван не отпускал, чувствуя, как под его сильными пальцами отчаяние и трепетно колотится нежная жилка. Взять бы Любаву на руки і поити вместе с ней через поле, мимо колков, по неубранным и ѵж скошенным хлебам,^ забыть обо всем. Ничего не нужно сейчас, кроме тихих глаз и теплой руки с отчаянно бьющейся жилкой 60