Сибирские огни, 1986, № 9

— Я и не думала, что у меня так быстро пойдет,— говорила све­ кровь,— гляжу, а две комнаты выбелила, даже сама не заметила. Ваша только осталась да кухня. Вдвоем-то быстро управимся. Свекровь говорила, бросала незаметные взгляды на Любаву, ви­ дела ее спокойное, светлое лицо и голос становился веселее, она даже попыталась напевать. Со вчерашнего дня переродился человек. Све­ кровь потеряла голову от близкой, почти наступившей радости и ви­ дела, замечала лишь то, что хотелось ей видеть и замечать. Думала, что и Любава также рада. А если рада, значит, все утрясется, устро­ ится. Она не напомнит снохе о ее промашке, и Виктору ни слова не скажет. Лишь бы ладно было, а ей больше ничего не надо. Не теряя времени, Любава быстренько переоделась в старенькое платьице, сунула ноги в растоптанные шлепанцы, повязала ^голову легкой косынкой, отодвинула шкаф от стены в своей маленькой ком­ натушке и начала белить. Она всегда любила побелку и умела ее делать. Кисть двигалась плавно, не оставляла после себя ни полос, ни разводов, и там, где она проходила, стены и потолок становились сов­ сем иными — яркими, нарядными, а комнатушка словно раздвигалась шире и выше. И вместе с ними раздвигался весь мир, сама жизнь. Любаве становилось ясней, проще. И легче. Она теперь хорошо знала, что будет делать дальше. Мелькала кисть, капли известки шлепались на газеты, постелен­ ные на полу, приятной, тяжелой усталостью наливалась рука, а в открытые двери хорошо слышался голос свекрови. — Люба, ты бы шапку поглядела Витину. Моль не почикала? Я, правда, в мешок ее заворачивала, в целлофановый. Погляди, будь добра. Прожив со свекровью под одной крышей почти пять лет, Любава и представить не могла, что голос у нее может быть таким ласковым и просящим. Она положила кисть, спустилась с табуретки и открыла дверцу шкафа. Вытащила целлофановый мешок, развязала и сморщи­ лась от густого, душного запаха нафталина. В мешке лежали два вяза­ ных шарфа Виктора, шерстяные перчатки и большая лисья шапка с длинными ушами. Моль ничего не тронула. Услышав об этом, свекровь затянула «Вот кто-то с горочки спустился», вытянула первый куплет и позвала Любаву на подмогу, но та отмолчалась. Она по-прежнему белила, плавно и осторожно водя кистью по потолку, береглась, чтобы в глаза не капнула известка, но вдруг останавливалась, опускала руки и подолгу смотрела на большую лисью шапку, на ее длинный и рыжий мех. Шапка лежала в мешке и видна была сквозь неплотно прикрытые дверцы шкафа. Любава ее хорошо помнила, ей даже чу­ дилась какая-то закономерность, большой смысл, что свекровь вспом­ нила о шапке именно сегодня, именно в этот час. Хотя ничего стран: ного не было — мать ждала сына и заранее проверяла его одежду, ведь не за горами зима. Все так. Она снова спустилась с табуретки, в самую глубь шкафа засунула мешок, пахнущий нафталином, и плотно прикрыла дверцу. Пора. Теперь она готова. ...То утро в конце весеннего месяца марта запомнилось ей ярким светом. Ночью на оттаявшие, кое-где уже черные поля выпал послед­ ний, слабосильный снежок. У такого снега короткий век, потому, наверное, он так отчаянно, до рези в глазах, блестел, переливался, струился под высоким, только что поднявшимся солнцем. Искрились заборы, крыши домов, сверкали каждой веточкой деревья, и даже прошлогодняя сухая трава в садике у колхозной конторы блестела. Весь мир был наполнен трепещущим светом. • Любава выслушала последние наставления колхозного зоотехни­ ка: сдать в сельхозуправлении отчеты, получить марлю, фляги и еще всякую мелочь для ферм, погрузить и привезти. Выслушала и выско- 49