Сибирские огни, 1986, № 9

шеренге: «Теперь вы — дружненько: га-га-га!» Ребятишки: «Га-га-га!» Такие невольнички понурые — до слез жалко. Тетя, между тем, коман­ дует первой шеренге: «Есть хотите?!» Те повторяют. Вторая шеренга отвечает: «Да-да-да!» И тут первые — раскачала она их все-таки — без команды уже спрашивают: «Хлеба с маслом?» Как она заорет: «Стоп! Не надо хлеба с маслом!» Я обалдела прямо: что, думаю, за дурында?.. А потом оказалось — не такая уж дурында. Это когда Гена начал помаленьку в дела вникать, разбираться что к чему. Их в продленке кормили, полдник давали. Полагалось на полдник — чай с молоком и хлеб с маслом. Так вот, хлеб она им давала, а масло... понимаешь? Это у детей-то, кобылица!.. Виталий покачал головой: — Полная безнадега. Вы же неисправимые. Больные. Вы до пенсии там присохнете. — Может, и до пенсии,— сказала Генриетта. Помолчали. — Ну, ладно. Дары-то природы как? — Виталий кивнул головой в сторону коридора.— Назад увезешь? — А! — отмахнулась Генриетта.— Брошу здесь. Сощелкаете за зиму. Знакомых кого угостите. — Привет! Мы будем орешки щелкать, а вы зубами клацать? За корову сколько должны еще? — Шестьсот, считай,— сказала Генриетта.— Пятьсот восемьдесят. — Вот! И ты, значит, подарок нам решила сделать? Бухнуть сотню — полторы! Ну, не дура ли ты, Генриетта!.. Все! —- Виталий вскочил, загоревшись какой-то идеей. —Сейчас я буду командовать парадом. Ирка! У нас насчет пожрать как? Ирина повспоминала секунду-другую: — Сыр. Икра баклажанная. И палочки кукурузные... кажется. — Сойдет. Более, чем достаточно... Ну, сейчас я вам на- командую! И ІВиталий закрутил «кино». Генриетта только глаза округляла. А Ирина, привыкшая к выходкам супруга, сдерживала смех, махала на сестру рукой: сиди! молчи! не вмешивайся! — Старуха! —кричал кому-то в телефонную трубку Виталий. — Ты чем занимаешься? Бросай все — дуй ко мне! Немедленно! Тут Нонка приехала. Какая-какая... Нонна Мордюкова — вот какая! Ну!.. Проез­ дом из Владивостока. Пролетом... Че иди ты, че иди ты! Думаешь, У Язовицкого приличных знакомств нет? Мы же с ней учились вместе... Ох, ну ты и зануда! На курсах вышивания — устраивает?.. Да! Денег захвати рублей тридцать. Ей, понимаешь, на билет до Москвы не хва­ тает, а мы с Иркой на нуле! ц— Ира! Что он делает-то? — испуганно шептала Генриетта.— Я не выйду, нет! Со стыда сгорю. Ты меня спрячь куда-нибудь. — Да не трясись ты,— успокаивала ее Ирина,— Пусть резвится. Это же все его пассии. Вернее, он их пассия. Влюблены, как кошки- Вот увидишь — нормально будет. Еще просидят до полуночи, не выгонишь. Дамочек набежало четыре штуки. Виталий в коридоре встречал их. Ладно, ладно, говорил.—Мордюкову ты в кино посмотришь. А у меня поважнее гостья: Генриетта вон приехала. Помнишь Генриетту? Одни помнили, узнавали. Другие, может, и не помнили, но делали вид, что помнят. Обцеловали ее всю. То ли искренне радовались, то ли притворно — не отличишь: артистки! А Виталий гнал спектакль, не давал им передышки: Представляешь! Генриетточка-то... Орешков привезла, умница. Сама наколотила. Пойду, говорит, завтра — сдам в коопторг. Я вот те сдам! — Он грозил Генриетте кулаком,—Мы тут с девочками на базар за ними бегаем, спекулянтам переплачиваем. Верно, старушка? Ты 38