Сибирские огни, 1986, № 9

до открытия рынка, оказалось негде. Вообще-то, в городе у нее жила родная сестра, Ирина, артистка драматического театра, однако к сестре по некоторым причинам путь ей был закрыт. Вообще-то, в доме сестры ложились поздно — можно было успеть. Но как раз то, что поздно ложились, Генриетту и смущало. А вдруг у них компания. Муж Ирины Виталий — тоже артист, знаменитый, его в кино часто снимают— чело­ век общительный, живой, народ вокруг него всегда роится. И вот тебе картина: там компания — артисты, художники, «бомонд», как говорит Ирина, а тут она заявляется — бабеха деревенская, клуша... с мешками (у нее, кроме мешка орехов, был еще полнехонький рюкзак шишек). Но все-таки не это было главным, а то, что люди, с которыми она доехала, не могли петлять по городу — опасались. И не без оснований. Попутная машина до города подвернулась ей так: приехали к со­ седу, к ветврачу, родственники — брат с женой. Приехали на служеб­ ном автобусе, на «пазике»: брат в городе работал начальником какого-то небольшого гаража. И еще с ними было семейство: механик — подчинен­ ный брата, супруга его и пацан лет пятнадцати. Два дня погуляли, а потом набили автобус мешками с картошкой, с орехами теми же — собрались домой. Тут Генриетту и осенило: вот же случай! Другой когда еще пред­ ставится. А на рейсовом автобусе, в который всегда не протиснуться, с грузом-то мука мученическая. Да он, к тому же, только до райцентра, а там пересаживаться надо. Короче, напросилась она в попутчицы. А мужики оказались какие-то шибко яростные — начали дорогой водку хлестать. Именно хлестать. Останавливаются в деревне, берут поллитровку, располовинивают — и вперед. Только кустики мелькают. В следующей, километров через двадцать,— та же история. Жены попытались было укоротить их, а мужики: «Цыть! А то перевернем к такой матери!» Вроде весело цыкнули, а бабенки сразу прижухнулись. Матриархатом нынешним тут, похоже, не пахло. Мужики, видать, до­ бытчиками были, на них семьи держались, жены, поэтому, пикнуть не смели. Вообще, странная у них компания подобралась, интересная — внешне даже. Мужики похожие друг на друга: крепкие оба, пузатые, красномордые — как два гриба боровика. Жены еще больше похожи: худые, остроносые, злющие, от вечной задавленности наверное. Сестры, что ли? Хотя... Генриетта с Ириной тоже сестры, а рядом поставь — никто не поверит. Ирина стройная, изящная, моложавая, несмотря что старше на три года. Генриетту же так разнесло — поперек себя шире. И мастью тоже не сошлись: Ирина беленькая — в мать угадала, а Генриетта черноволосая — в отца. После второй бутылки мужики вовсе бешено погнали машину. А еще до Ползунов не доехали. За Ползунами гравийка, хоть и щербатая, там полегче все же. А здесь насыпная грунтовка, растолченная тракторами в кашу, колдобина на колдобине. Автобус юзит, кидает его на ухабах из стороны в сторону, мешки по салону так и порхают, поразвязывались некоторые, картошка под ногами катается, бьется. А по сторонам дороги кюветы глубоченные... Генриетте страшно сделалось: перевернемся! Не доедем! Угробят охломоны. Дернул же черт связаться. И ведь никуда теперь не денешься, не выскочишь среди поля — с грузом-то. Перед самым городом за руль сел пацан. У него прав не было, а водить умел. Вот отчего они так храбро себя держали — на пацана надеялись. Но по главным улицам ехать им было все же нельзя. Закоулками, переулками прокрались они на другой край города, где у брата ветврача был свой дом, каменный. Автобус загнали в ограду разгружать не стали — до утра, мол. Мужики, как вошли в дом по­ падали сразу спать, даже ужинать не стали. Остроносые жены их при­ сели у стола, голова к голове: шу-шу-шу... На Генриетту не смотрят как будто ее и нет здесь. Она потопталась, потопталась у дверей... да 30