Сибирские огни, 1986, № 9

Очень ему это открытие понравилось, насчет первичности хлеба и вторичности зрелищ. Он даже повеселел. — Хлеб всему голова! Посмотрю я, как они запоют на голодное брюхо. А то, понимаешь, там люди от пота не просыхают... Гена вдруг, словно утратив интерес к разговору, спросил меня: — Яковлевич, ты какую-нибудь крестьянскую работу делать умеешь? — А что такое? — Ну, умеешь — нет? Я подумал чуток. Вспомнил: — Косить умею,— сказал я.— Не мастерски, конечно... Да! Коня еще запрягать. — Хомут как надевать будешь? — быстро спросил Гена. — Вверх, вверх клешнями! — рассмеялся я.— Не лови. — Так, правильно. На кусок хлеба уже заработал. А допустим, тебя на курсах комбайнеров поучить — и за штурвал? Сто двадцать процен­ тов ты, понятно, не дашь — кишка тонка. Да и возраст. Ну, а на семь­ десят-восемьдесят сработаешь. — Гена, похоже, гнул куда-то. И внезап­ но обнаружил, куда: —А если тебя на его место назначить,— он мот­ нул головой в сторону Василия Ивановича,— за месяц в курс войдешь. Тут главное — с людьми перезнакомиться. А политику им разъяснить... ты же не малограмотный. Член партии? Ну, вот!.. А тебя, Иваныч! — тут Гена всем корпусом развернулся к Василию Ивановичу.— Тебя если палками даже бить, ты ни стишка, ни рассказа не сочинишь! — Да я... стишки сочинять! —•Василия Ивановича огорошил не­ ожиданный этот поворот.—Про изумрудную зелень крон? Да я в гробу!.. А комбайном не пугай, пожалуйста. Я, между прочим, инженер по образованию: потребуется —управлюсь и с комбайном. — Вот иди и управляйся,— сказал довольный Гена.— А принижать тоже^давай не будем.— Он ткнул пальцем в телевизор,— Не будем давай! Не хлебом, понял, единым живем... От пота он не просыхает! Просыхаем. Успеваем просохнуть. Как электричество отключат —так коровы три дня не доены. От водки больше не просыхаем. Здорово он, оригинально заступился за нашего брата-интеллигента. Но Василия Ивановича крепко обидел. Особенно палками этими. И теперь вот Василий Иванович, в свою очередь, поймал Гену, прищучил. А попутно и меня, как соучастника. Мне бы помирить их сразу: сознаться, что рыжего парня на моторке я выдумал. И Гошку, отвечающего из кустов, тоже. То есть не совершен­ но выдумал, с натуры, в общем-то, списал, с действительных мото­ ковбоев, отравлявших жизнь пешим рыбакам-удочникам на излюблен­ ном моем водоеме. Перекрасил только какого-то блондина или, возмож­ но, брюнета в рыжий цвет, да приятеля его ссухопутил, в кусты загнал. Но, во-первых, не хотелось разочаровывать Гену. А во-вторых, перед Василием Ивановичем я бы его таким признанием все равно не защитил. Ведь сидел же когда-то Гена в кустах. И матерился. Я смолчал. * А Гена оскорбился. — Да я что — всю жизнь по кустам прячусь?.. А герои — что? У них животы никогда не схватывает, они в кустики не бегают? Герои, герои... А я и есть герой! Я, к вашему сведению, герой соцтрудаі Газеты читать надо. Он сделал движение — отвернуться. Но отвернуться было некуда' кровать 1ены стояла посредине. Тогда он просто вытянулся и закаменел уставя нос в потолок. Лежал гордый, неприступный. Василий Иванович разинул рот. И я, признаться, тоже Так вот по­ чему его в палату чуть ли не под руки ввели. Герой Социалистического іруда! А каким простаком прикинулся: за>лысину!.. Вот тебе и Гена!.. После отбоя Василий Иванович курил у приоткрытого окна. Раньше он этого никогда не делал — опасался дежурной сестры: в больнице существовал строгий запрет на курение. А сейчас Василий Иванович 26 .