Сибирские огни, 1986, № 9

Другой дядька — дядя Ваня, брат матери,— вернувшийся с фронта позже, долго еще болел войной. — Мы в шинелях заледенелых, —негодовал он, —с одними караби­ нами да клинками скачем на них! Лошадям снегу по брюхо, а скачем! Без артподготовки, без ни черта! А нас из пулеметов режут. Это как, а? — Паникер! — отрубал дядя Гриша.—Тебя расстрелять надо было. — Это почему же паникер? Я разве там паниковал? Назад повора­ чивал?.. Я тебя тут спрашиваю: можно так воевать — с клинками про­ тив танков?.. Кавалерия свой век отжила. — Но! отжила! —задиристо говорил дядя Гриша, словно сам был маршалом кавалерии.—А песню помнишь: «от Москвы до британских морей Красная конница всех сильней?» Дядя Ваня уставал от такого шапкозакидательства. — Песню-то я помимо, Григорий, —вздыхал он. —И не про конницу в ней поется, не путай —про армию в целом. Только я помню еще, как драпали сймые сильные. Ты сам драпал. — Ни хрена! —храбрился дядя Гриша.—Нас дерут — мы крепнем. За битого двух небитых дают. — Дают... дали вон за тебя, за битого: сидишь — папиросками тор­ гуешь. — Ты меня не закапывай! —прищуривался дядя Гриша.—Это вре­ менный период. Мне только костыли бросить — я вам всем носы поутираю! Скоро он, и правда, бросил костыли. В горячий цех ему все же возвращаться было нельзя. Дядя Гриша устроился средней руки началь­ ником— заведующим конным двором. И снова возвысился над родст­ венниками. Конечно, он теперь не франтил, как в молодости, одевался соответственно своему солидному положению: хромовые сапоги, сукон­ ный пиджак, кепка. И не заносился откровенно. Однако, в компании где- нибудь, в гостях, не забывал при случае подчеркнуть: «Я производством руковожу»,—и последнее слово старался оставивъ за собой. Дядя Ваня, работавший шофером, к дяди Гришиному производству относился без должного почтения: «Да твое-то производство... вчераш­ ний день: кобылам хвосты заносить». Отец же наш, рядовой коновозчик, уважительно покачивал головой: «В гору пошел Григорий, гляди-ка ты!» Но то был путь не в гору. Прав оказался дядя Ваня: «кавалерия» отживала свой век. Год от году сокращалось, хирело дяди Гришино «производство», всемогущая некогда конная тяга отодвигалась на задний план, на зад­ ворки стального, многосильного технического прогресса. В никуда оказался путь. Другими словами, дядя Гриша опять «женился не на той». Надо было, наверное, дяде Грише сменить работу, как в свое время следовало поменять жену. Осмотреться, понять обреченность «производ­ ства»—и сменить. Но он и здесь остался верен себе. Момент во­ одушевлял его, а не перспектива. Он гордился тем, что время от времени кто-то ломал пред ним шапку: «Григорий Григорьевич, выручай! Две параконные подводы надо позарез, а то грузы со станции не успеем выдернуть». Его приподнимало в собственных глазах то, что на каком- то собрании он не побоялся —распушил за дело важного начальника, а начальник потом, с глазу на глаз, будто бы сказал ему: «Прав был ты, Григорий Григорьевич. Есть у нас отдельные недоработки. Стараемся’, но трудно. Трудно!» А еще уходила дяди Гришина энергия на заботу о культуре тела. Он возобновил ежедневные физзарядки, окончательно поставил себя на ноги, настолько, что старые раны его перестали мозжить по ночам, окреп, закаменел телом. В ознаменование этой победы дядя Гриша устроил ве­ черинку, в разгар которой торжественно, при свидетелях, сжег ставшие ненужными костыли. Именно к этому времени относятся два его знаменитых подвига. Первый раз он выволок в гору телегу с продовольственным грузом для 22