Сибирские огни, 1986, № 9

ствовали Шурке: «Не родное дите — оно и есть не родное. Охо-хоі Была бы мать путевая...» Увы, мать была непутевой. Настолько, что регулярно, раз в месяц, бросала дядю Гришу, уходила от него. Они попервости частенько скан­ далили и, поскольку жена, в отличие от пасынка, была родная, горячий дядя Гриша заканчивал дискуссию «увесистым аргументом». На другой день Глаша, запудрив синяк, отправлялась к товаркам в общежитие. Ос­ тывший дядя Гриша по-рыцарски нес следом сундучок и швейную ма­ шинку. Через неделю «кино» прокручивалось обратно: дядя Гриша приво­ дил одумавшуюся жену домой. Теперь он шагал впереди, с неизменными машинкой и сундучком в руках, а тетя Глаша мелкой утицей колотила следом. Почему дядя Гриша —крутой, самоуверенный, нахрапистый —не разорвал эти кандалы сразу? Не воспользовался хотя бы одним из кар­ тинных уходов своей любезной? Все, мол, точка: раз ушла —назад не возвращайся! Ведь были у него на то основания. Глафира не беремене­ ла, дяде Грише, стало быть, грозила перспектива остаться бездетным. Рос сорной травой недоумок Шурка —вот и вся радость. Догадка пришла ко мне через много лет. Мужчины в нашем роду никогда сами не бросали женщин. Даже если жена была не подарком судьбы, а сущим наказанием. Венчанные или не венчанные, они терпели, несли свой крест Дядя же Гриша, беспричинно убежденный в том, что живет он лучше и правильнее других, и крестом свою судьбу не считал. Спустя несколько лет он даже стал как бы гордиться супругой, называл ее уважительно: «Михаловна». Случалось, он заходил к нам, и мать приглашала: «Садись обедать, Григорий». — Сытый,—небрежно отвечал дядя Гриша, поковыривая спичкой в зубах.—Моя Михаловна седни такие, слышь, пельмени сварганила! Мать, чтобы скрыть негодование, отворачивалась. Знала она, что за кулинарка Михаловна и какие пельмени может сварганить. Сварит их —мясо отдельно, тесто отдельно —и сама же удивляется: «А чо эт они такие?., гы-гы!» Но это, повторяю, случилось позже. А тогда началась война и мно­ гое, как выражались в то время, «списала». Тетя Глаша сделалась солдаткой, честно дождалась мужа и тем самым закрепила свое положе­ ние окончательно... Гена читает исторический роман — о Кутузове. Вычцтал, что у ве­ ликого полководца тоже был остеохондроз, «прострел». Деншик лечил его кирпичом. Нагревал кирпич, Кутузов ложился на него поясницей и лежал. — Вот-вот, по хорошему кирпичу нам только и не хватает,— язви­ тельно прокомментировал это сообщение Василий Иванович.—Разок по темечку — и все как рукой снимет. Василий Иванович сделался в последнее время раздражительным. Лежим третью неделю, а горячей воды нет, значит, эффективного ле­ чения тоже. Заведующий отделением, милейший Эллегий Павлович го­ лову сломал, придумывая для нас новые процедуры. А что придума­ ешь? Без воды, как известно, «ни туды и ни сюд’ы». Один кабинет ауто­ генной тренировки работает бесперебойно. Там воды не требуется. Накрывайся простынкой, расслабляйся и слушай магнитофонный голос: «Мои руки тяжелые... мои руки тяжелые... тяжелые... Мой лоб совер­ шенно спокоен...» Гена с Василием Ивановичем посещают «автогенку». Гена записал­ ся из любопытства: он думал, это нечто вроде велотренажера. Оказа­ лось— лучше. Легко внушаемый Гена засыпает на четвертом предло­ жении и сорок минут дрыхнет как убитый. Зачем ходит Василий Ива­ нович—непонятно. Разве что намеренно душу корябать? На него уго- 19