Сибирские огни, 1986, № 9

которы й у ж е много месяцев не подним ает­ ся с постели. И ещ е один эп и зод. Готовилась к изданию книга стихов Елизаветы К онстантиновны «Моя рябина», ее редактором был я. Елизавета. К он­ стантиновна подготовила рукопись с по­ мощ ью Нины-, помнивш ей все стихи матери и обл адаю щ ей точным литературным вку­ сом и чутьем. Р абота над рукописью не потребовала много времени. А втор и редак ­ тор доверяли д р уг д р у гу и — смею утверж - лдаТЬ понимали д р у г др уга с полуслова. М не и д о этого вы падало удовольствие редактировать книги Е. Стю арт — именно удовольствие, хотя я хорош о сознавал ответственность и слож н ость такого поручения. К огда все обговорили, условились, что я оставлю рукопись Е лизавете К он­ стантиновне для доделки. К ак-то я приш ел к Е лизавете К он­ стантиновне — проведать ее. Нина открыла дверь и, узнав, что я не спеш у, сказала: П о б у д ет е с мамой, а я с х о ж у в магазин. В о время разговора, совсем не касавш е­ гося рукописи, Е лизавета Константиновна вдруг очень спокойным тоном произнесла: — Если со м н о ю . что-нибудь случится, имейте в виду — папка с «М оей рябиной» л еж и т на том стел лаж е.— Она указала взглядом на стел лаж с книгами в с о сед ­ ней ком нате (дверь была откры та). Э то бы ло ск азан о так по-деловом у, так серьезно, что язык не повернулся- ответить какой-нибудь банальностью , — мол, нет оснований дум ать о таких вещ ах. И я просто сказал: — Б у ду иметь в виду. Ч ерез несколько дней я получил рукопись со всеми поправками. «Моя рябина» вышла в январе 1984 года, Е лизавета К онстантиновна д ер ж а л а в руках сигнальный экзем пляр, внимательно его прочитала, н о так и не успела надписать книгу своим друзьям и почитателям: основной тираж приш ел у ж е после ее кончины. П ер едо мной — тоненькая стопка писем Елизаветы К онстантиновны . Тоненькая, п отом у что, как правило, часто встреча­ лись, а писали др уг д р у гу только в случае отъ езда и з Н овосибирска. В се письма при­ ходились на лето и осень, когда Е лизавета К онстантиновна и Н ина бывали в своем лю бим ом Ю рт-Акбалы ке, а я с сем ьей — в Н иж н ей К ам енке, на берегу О бского моря. К том у ж е из Каменки я то ж е регулярно звонил Е ли завете К онстантинов­ не в Н овосибирск — л ето 1983 года она' провела в Н овосибирске. В к аж дом письме — одной ф разой о себе, и ср азу — вопросы н а самы е разны е темы. «Д ва дня том у н азад Ниночка при­ везла меня из больницы, ещ е полулеж ачую . Х оди ла, дер ж ась за стенки и попутны е предметы , а сегодня вот у ж е В ам письмо пиш у, правда, не очень твердым почер­ ком I Очень хочу знать все о вас...» — и сл едует целый залп вопросов: о здоровье, о настроении, о внучках, о литературной работе, о дом аш них дел ах, о том, что у с­ пел прочитать. И за каж ды м вопросом — неподдельны й интерес, а ііе приличествую ­ щ ая случаю вежливость. Ещ е одн о письмо — и т о ж е начинается со слов беспокойства: как со здоровьем у одного из членов моей семьи. Тут ж е — советы : что сделать, каком у врачу по­ казаться. М ельком, скороговоркой — о себе («Врачи, которы е у меня были, вы­ сказались очень о стор ож н о — то ли встану на ноги, то ли д о ж и в у на костылях; сил у меня нет, н а ед у д а ж е см отреть не м огу»), а затем — снова о прихворнувш ем члене моей семьи: «Сейчас сам ое главное, чтоб поправился». Так — во всем и всегда: о с е б е — в по­ следнюю очередь. К ак-то в конце лета 1983 года позвонил Е л изавете К онстантиновне из Н иж ней К аменки. О бменялись домаш ними н ово­ стями, затем Е лизавета К онстантиновна сказала: — Зн аете, написала новы е стихи. —■ Если м ож но, пришлите,— попросил я. П оначалу я очень обрадовал ся сам ом у ф акту написания стихов, решив, что сам о­ чувствие Елизаветы К онстантиновны стало лучш е. П отом понял: это не так-— она всегда ж ил а поэзией, чувствовала и мы сли­ ла как поэт независим о от состояния зд о ­ ровья. Н о я знал, как для нее были тяж елы перерывы, к огда стихи дол го не писались — это ее мучило и тревож и ло, вы зывало опасение, что поэтический д ар покинул ее. И на д уш е у меня стало легче: значит, н а ­ строение Елизаветы К онстантиновны теперь посветлеет. В скоре в К ам енку пришло письмо и подтвердило, что я, к сож ален ию , был прав, не связы вая сам очувствие Елизаветы К онстантиновны с новыми стихами. «Вы просили прислать два моих новых стихотворения, переписав их, но я опять «залегла», и писать мне трудно.» П оэтом у Ниночка перепечатала их, и пусть они ед у т в К ам енку с нашими приветами и добры м и пож еланиями всем. М не у ж е п о­ лучш е после ухудш ен ия. Ничего!..» Тот ж е знакомый, изящный почерк, ничем не выдающий, что письмо писала л еж а. И приписочка, за которой так ощутимы ласковость и добр ая улыбка: «П огладьте щ енят» (Е л изавета К онстантиновна знала, что у наш ей собаки родилось ш естеро щ ен ят). В конверте — страницы маш инописи со стихами, очень «стю артовскими», в них звучат мотивы, неизменно дороги е и бл и з­ кие поэту. О собен н о поразило меня стихотворение «С таруха на завалинке». В нем сплелись воедино и судьба женщ ины («Была ум елая, красивая, К осила, ж ал а, хл еб пекла, Д етей р ож ал а и растила и х...»), и судьба страны, отразивш аяся в ж изни русской крестьянки: И ей когда-то ночью белою Пел средь черемух соловей... Война солдатом мужа сделала, Потом взяла и сыновей. Не обошла ее сторонкою, Не обнесла бедой война. Хранит платочек с похоронками В комоде стареньком она. і 73