Сибирские огни, 1986, № 9

все предлагал — давай, Нюра, поженимся. А я кого — ветерок в голове! — насмешки строила да обещанками кормила. А нравился мне Ефим, нравился, такой смиреный парень был. Водила его за нос, сама не знаю зачем. Потом натешилась, ну, думаю, хватит, еще раз предложит, больше отказываться не буду. А он мне больше и не пред­ ложил. Тут война. Вернулся он в сорок четвертом по ранению и по­ бежала я к нему сама.— Баба Нюра шумно вздохнула.— Полежали мы с ним три ночки на сеновале, а тут меня, как назло, турнули на лесо­ заготовки. Вернулась, а его опять уж на фронт забрали. Остались мне на всю жизнь только три ночки. Если б не дурила, до войны мы бы два года могли пожить, глядишь, и деток бы еще нарожали. А так вот не довелось. Все последнего приглашенья ждала. Баба Нюра снова вытерла передником губы, взяла ложку, да так и не притронулась к еде, сидела, задумавшись, смотрела в окно. Любава никогда не слышала, чтобы хозяйка рассказывала о себе. Услышав, она взволновалась, не удержалась, спросила: — Замуж-то выходили потом? Дети же у вас. — Дак это, Любанька, уж по необходимости, тут уж голова под­ сказывала, не сердце. — Баба Нюра, для меня ведь рассказали, специально? — Ну а для кого же! Сплю-то по ночам плохо, ты уж извиняй, слышала как-то разговоры ваши... Сколько времени? На работу-то не опоздашь? — Ой, бежать уже надо! Любава на ходу поцеловала бабу Нюру в дряхлую щеку и вы­ скочила на улицу. Прозрачно, светло. Тополиные листья устилали переулок, и каждый шаг отзывался сухим шуршанием. Любава остановилась, подняла вверх глаза и впервые за долгое время легко улыбнулась. Так улыбается человек после длинной дороги, когда замаячит впереди теплый, живой огонек. И она просто, даже буднично подумала: сегодня надо выбрать время, съездить на поле, увидеть там Ивана, и все ему сказать. А вече­ ром, сразу после работы, пойти и собрать чемодан.2 2 Из дома, как обычно, Яков Тихонович направился в конюшню, запряг Пентюха, сел в кошевку, взял в руки вожжи и замер. А куда и зачем ему, собственно, торопиться? Застигнутый врасплох своей же собственной догадкой, бросил вожжи и суетливо зашарил по карманам разыскивая курево. Пентюх переступил с ноги на ногу, не дождался привычной команды .и тихонько пошагал знакомой дорогой к конторе. Шагал и недоуме­ вал — почему хозяин не подстегивает его сегодня, не кричит, а тихо­ мирно сидит в кошевке, даже вожжи бросил? Впервые за свое долгое бригадирство Яков Тихонович не знал, что ему делать. Хотя дела были и ждали его, он не думал сейчас о них! Мысли приходили разные, но, словно по кругу, они опять и опять воз­ вращались ко вчерашнему дню. Он начался обычно, не предвещая ни­ чего особенного. Перед обедом вместе с председателем и другими бригадирами Яков Тихонович поехал в район на совещание. Одних за уборку ругали, других хвалили, а всех вместе подгоняли — быстрей быстрей, как можно быстрей. ’ Потом секретарь райкома отдельно похвалил звено Ивана оказывается, в последние две недели они добились самой высокой выработки в районе. Закончив, секретарь райкома попросил выступить Веню. Тот упруго соскочил с места и легко, по-мальчишески поднялся на триоуну райкомовского конференц-зала. «Хоть бы штаны другие надел, —недовольно отметил Яков іихонович.— Райком все-таки, не танцульки». Он не уважал несерьез- 114