Сибирские огни, 1986, № 9

до слез переживать. Но не получится у него, нет, не получится. Он сов­ сем другой. Надо уезжать. Любаву не вернешь, а прилепляться сбоку к другим Виктор не хотел. Вот и поле. Видно, как ползут, покачиваются комбайны. «А сильны мужики,— с невольным уважением отметил .Виктор.—На ходу под­ метки рвут». ГЛАВА ДЕСЯТАЯ 1 Баба Нюра поднималась рано, до свету. Щипала лучину, топила камелек — холодно уже было по ночам; шаркала по полу шлепанцами, вздыхала, охала и сама с собой, негромко разговаривала. Эти звуки, теплые, домашние, будили Любаву. Она просыпалась, но глаз не открывала, еще некоторое время лежала, не двигаясь, слушала и улы­ балась. Первые утренние минуты были для нее самыми счастливыми. Еще не надо было ни о чем думать, еще ничего не тревожило и не болело, и можно было просто лежать и только слушать. За окном светало. Но надо вставать и начинать новый день. Любава оделась и вышла из своей комнаты на кухню. — Баба Нюра, давай помогу. — Да некого помогать. Умывайся, завтракать будем. Умывальник еще стоял на улице. Холодная с ночи вода обжигала лицо, разгоняла остатки сна, а вместе с ними разгоняла и тихое спокой­ ствие, которое Любава только что испытывала. День начинался, а вместе с ним начинались и неотступные думы. Решительно отрубив все, что ее связывало с Виктором, полностью избавившись от тягучей неопределенности, Любава словно застыла в растерянности. Уходить к Ивану? Она так и думала раньше. Но вдруг забоялась. Забоялась не за себя, за Ивана. Не вырвется ли потом обида попреками? Да, вино­ вата она перед ним и перед их любовью, но нельзя ведь постоянно жить с ощущением этой вины. С Иваном после тех именин они больше не виделись. Тогда Любава не находила себе места и делала совсем не то, что ей хотелось. Изображала буйное веселье, а сама, пугаясь и замирая, ждала вот встанет сейчас Иван, решительно возьмет за руку и уведет. Так решительно и надежно, что ей не будет даже времени подумать, останется только одно — с радостью и легкостью подчиниться. Думая об этом, Любава даже не замечала, что противоречит сама себе. Не догадывалась о главном—ее собственные душевные силы иссякли и сама, без посторонней помощи, она уже не могла сделать решительного шага. „ _ _ Новость-то вчерашнюю не слыхала? — спросила ее баба Нюра, когда они сели за стол. — Какую новость? , _ _ Ну про Ивана Завьялова. Чуть свадьбу у Великжаниных не разогнал. Шофера подъехали, ну, гулеванят сидят, а Иван-то с поля прилетел на мотоцикле и давай их чихвостить. Р Любава слушала и не могла представить себе кричащего, трясущегося Ивана. Не могла, потому что ни разу его таким не видела. А ей казалось, что она его знает очень хорошо, как саму себя. Баба Нюра вдруг положила ложку на стол, передником вытерла сморщенные, полинялые губы и негромко заговорила: — Ты девка, послушай меня, старуху. Я тебе скажу. Я тоже молодой была. Боевишша да и личиком бог не обидел. Ты послушай, послушай. А у нас парень тут один был, Ефим, хороший парень,„спокой­ ный, разумный. Так он, как на веревочке привязанный, за мной ходил,