Сибирские огни, 1986, № 8

День четвертый ВЕЛИКОЕ ТОРЖИЩЕ Г Л А В А I У Т Р О Ровно через сутки после безвременного декабрьского дождя, кото­ рый наделал столько порчи в природе и в народе, наконец-то похолодало. К утру темное небо вызвездилось крупными колючими звездами, будто из заводских труб высыпали искры да так и застыли на небесах. На дво ре все: и заледенелая голая земля, и жерди на изгороди, и сани с пок­ лажей, и сонные лошади, привязанные к возам, — все это взялось густым косматым куржаком. На заводской каланче отбрякали семь раз. Ночь прошла, но до рассвета оставалось еще часа три с гаком. Начинать новый день, хоть он и выдавался сегодня праздничный и гульный. Моргуну не хотелось. И от вчерашнего не успел очухаться. С вечера тайком от Егорши заварил Моргун на крутом кипятке травку зверобоя и всю ночь прикладывал примочки к изувеченному месту. Подремлет маленько, проснется и сызнова меняет тряпицу. Приметил ночью Моргун, что хохол чаще других мужиков ходит на улицу. Почесть, со двора не вылазит. Поначалу подумалось, что чело­ век животом мается. А потом понял: нет, это он от своего жеребчика не отходит, которого на продажу привел. Долго не спалось и Моргуну, а когда задремал, под боком зашеве­ лился Егорша. Долго и сладкр зевал, с хрустом расправил затекшие члены. — С праздничком, натца, Егорий,—тихо поздравил Моргун. — Этот квас не про нас. Нам не праздничать, нам будничать,— ворчливым сонным баском заупрямился Егорша. Заворочались на своих лежанках ярмарочники. Помаленьку загово­ рили. И не заметили мужики, как минул в разговорах целый час. На каланче принялись отбивать восемь. Заслышав звон, точь-в-точь похо­ жий на церковный, ярмарочники почтительно приумолкли. Им такая побудка была в диковину. — А у вас тут не жизнь, разлюли малина...- В голосе славгородского Заики было столько сладкоречив — можно было подумать, что он и взаправду позавидовал заводской житухе. — Это, натца, по каким же видам малину ты углядел? — Да ведь как не малина-то? Казна и о побудке позаботилась... Я бы в заводскую медовую жизнь с моим удовольствием. Да только я есть малолеток, вот что. А малолетков в заводскую жизнь ни под ка­ кими видами не берут... Мужики развеселились: больно уж не подходило бородатому Заике ребячье прозванье. — Малолеток! Хе-хе! Разъязви тебя в дыхало! — выкрикнул кто-то. И моргуновская избенка сотряслась от дружного мужичьего хохота. Заика, называя себя так, говорил сущую правду. «Малолетками» в ту пору называли государственных крестьян, ко­ торые в свои малые лета освобождались от рекрутской повинности. В семействах они были самыми старшими сыновьями. На них «богом и казной» возлагалась забота по хозяйству и призор за престарелыми родителями и младшими братьями и сестрами. Проходили годы, «мало­ летки» взрослели и старились, а звание это так и оставалось за ними до самой смерти, вроде сословного... Тусклый свет лучины, зажженной Моргуном, поднял постояльцев, как по команде. В избе разом сделалось тесно. Мужики сгребали в охапку одежонку и с непокрытыми головами ныряли в распахнутую 76 ' ■