Сибирские огни, 1986, № 8

Хе-хе! Разомлела ни с того, ни с сего баба в будний день. А мужик в ра­ боте силушку тратит, ему не до услады. Укроти, дщерь божья, грехов­ ную плоть свою. Потерпи до субботы. Во субботу —• бабий праздник: блины пекут, баню топят, ехетство с мошенством... Вот терпенье-то и обо­ рачивается усладою... Мужики весело осклабились, а баба сделала вид, будто ничего не слышала. — А у вас тут, батько, жизнь на заводе гарная,— с притворной завистью проговорил хохол,— налогами не давят. — Везде хорошо, где нас нету! Только не припомню я, чтоб хотъ один мужик пришел в заводскую работу по своей воле. Мол, возьмите меня, роспода хорошие, на фабрику! Хочу свое крестьянство бросить... — Э-э, нет, дедушка! — обрадовался Безбородый, будто нашел то, что давно искал.— Есть у нас в Чингисах один такой! Подался к вам в заводскую жизнь. А мы, его поручатели, весь повыток отрабатывали за него. Хребтину гнули. Руду возили... Безбородый мужик вперился острыми глазками в деда Ехета, словно тот имел какое-то касательство к тяжбе чингисских мужиков. — Вот тятенька-то и велел мне найти его в Заводе, чтобы должок отдал. Хоть, говорит, шкуру с него с живого сыми, а денежки возьми... Эти мироедческие речи страсть как не понравились деду Ехету. Потому и сказал он тише и ласковее: — Ты еще, паря, шибко молод, чтобы таким макаром об других судить. Засиделись постояльцы в разговорах, да кто-то из мужиков вдруг вспомнил, что пора бы, кажись, лошадок попоить, должно, выстоялись с дороги, поостыли. Сколь ни занимателен бывает артельный разговор, как ни охочи мужики до слушания знатных новостей, но никакими побасенками не удержать их, коли пришла пора напоить коня. Можно, конечно, коня не поить и до самого утра,— ложись и спи. Ленивые хозяева так и делают. Но непоеный конь не съест за всю ночь ни клока сена. И сразу отощает. А потом, чтобы лошадь сызнова набра­ ла силу и тело, надо лишний корм переводить. Тощая лошадь жрет за двоих. Повели мужики лошадей на водопой. Г Л А В А I X ЗАДУШИЛИ МУЖИКА ПОДАТЯМИ Побитый приставом Моргун плелся из кабака по пустынным ули­ цам один-одинешенек. На душе было так пакостно, хоть живым в гроб ложись. Не мог он простить себе собственную бесхарактерность — со­ гласился пойти в унтер-офицерское компанство. Знал ведь, не надо было ходить, не на-до! А пошел, не устоял супротив уговоров Игнатия с Егорием. { Казнил себя Моргун самыми последними словами. Перед избенкой остановился, завидев на кухне огонек. Крадучись, заглянул в оконце: у стола управлялась молодая баба. На скрип двери обернулась. — Христос те навстречу, красавица. Бог помочь, натца.... Моргун с ходу заглянул на печь: дома ли Егорий? Печь пустовала «Это хорошо»,— порадовался Моргун. Он тем временем успеет зава­ рить травку зверобоя, побитую рожу подлечить. Проходя мимо бабы в куть, сказал себе в ладонь: — Хозяин я, натца, здешний. Бобылем проживаю... Баба на язык оказалась бойкой. Рассказала и о себе: приехала на базар с деверем: свекор прихворнул, вот и послал ее присмотреть за 70