Сибирские огни, 1986, № 8

— Из Чингисов мы. Ордынской волости. Прямо на самой Оби проживаем. Отсюда верст полтораста... Говорил Безбородый крепким голосом, как человек бывалый. «Видно, из богатеньких,— смекнул дед Е*ет.— Бедный не посмел бы лезть в разговоры вперед пожилого народа». — А вы, ребятки, откуда? — спросил старик мужиков, которые держались несколько обособленно. — Мы из Славгородчины. От Камня еще верст триста,— отвечал крепкий вислоусый хохол. Ему поддакнул длинный заика с козлиной бороденкой: — Целу неделю до Завода киселя хлебали... Заговорился дед Ехет с постояльцами и не заметил, как самовар вскипел. Снял дырявую жестяную трубу, а вместо нее посадил на са­ мовар чайник с отбитым носком, сыпнув на заварку сушеной морковки, — Вы уж, мужички, не обессудьте на бедности-то нашей. — От бедности сало не нарастет. Дышать легче,— весело отозвал­ ся хохол. — Бедность — не порок, был бы свой порог,— превозмогая рече­ вую судорогу, поддержал земляка Заика. — Это верно, землячки. Голодному легше, да только сытому-то лучше,— отозвался безбородый мужик из Чингисов. Ярмарочники, крестясь на безликие закопченные иконы, стали рассаживаться. В красный угол смело протиснулся безбородый мужик. Рядом с ним, под божницу, другие чингисские ярмарочники. По другую сторону стола, на приставленной скамье,— постояльцы из Славгорода. Вдруг около стола, невесть откуда, объявилась .баба. Явление ее произошло так тихо и неожиданно, что дед Ехет даже изумился во всеуслышание: — Господи Исуси, это откуда она, ехетство?.. Баба была молодая, высокая, телом ладная. Голова закутана в черный полушалок, одни большие совиные глаза видны. Свое смуще­ ние перед мужиками она умеривала нарочитой неторопливостью. Деду Ехету его удивление перед бабой показалось глупым и постыдным. И он, чтобы загладить свою неловкость, поправился: — Милости просим, красавица! Баба села рядом с Безбородым. Одета она была так же, как и он, во все фабричное, не домотканое. «Сестра али жена?..» — подумал дед Ехет. Окинула баба стол беглым взором черных глаз, принялась хозяйствовать. Самовар ласково мурлыкал, будто кот от тепла и до­ вольства. Кто-то заговорил о вчерашнем ночном дожде, который застал од­ них по ту сторону Оби, напротив Мерети, а других уже на этом берегу, перед самым Малышевой. — Места-то ваши, тату, дюже греховные,— сказал хохол деду Ехету. — Что денежки куем, так это ремесло такое. Для всего право­ славного народу. С крестом, с молитвою... А что дождичек, дак он ва­ ши грехи метил. Вы на торжище ехали, не мы, ехетство. Вас и помочил. Так-то, паря! — Верно, батько, один бог без греха,— согласился хохол. Безбородый постоялец из Чингисов хмурился. Давясь куском, буркнул: — Грешно бога-то всуе поминать!.. Дед Ехет в душе держал сторону веселых славгородских голодран­ цев, но, чтобы не дать разрастись неприязни между постояльцами, ска­ зал, поддерживая Безбородого: — Без терпенья жисть станет беспутной. Не нами сказано: «На всякое хотенье есть терпенье». Захотел, к примеру, мужичок повесе­ литься. Ан нет! Обожди праздничка. В будние дни хлеб насущный трудами праведными добывать надобно... Али другой взять резон. 69