Сибирские огни, 1986, № 8

— Разве для того государь-то своими кафтанами жалует, штоб ун­ теров били?! Да не в жись... Столоначальник, чтобы замять пакостное настроение после драки, приказал петь. И первый затянул крепким басом: При долинушке есть калинушка, Вырастала. На калинушке есть малинушка, Расцветала. Густому басу столоначальника начал вторить высокий тенор глав­ ного цирюльника: На малинушке соловеюшка Громко свищет, По насвисточкам-переливочкам Воздыхает. И вскоре разноголосица слилась в могучий складный хор, от которо­ го в помещении заходили живые волны незримого человеческого духа. Куда вдруг подевалась распря? Куда разом выветрился дух зла и отчуж^- дения? Эх, песня! Почему даже лютые враги слушают тебя с одинаковой сладостью? Сидит за прилавком целовальничиха Меланья, пригорюнясь, слушает песню унтеров. Внимая песне, Моргун казнил себя за то, что испоганил великий праздник сердечному другу Игнахе. Порывался было встать и вышмыг­ нуть из кабака. Но тут же останавливал себя: негоже ему после такой свары бросать Игнаху одного. Давно устоялась над Завод-Сузуном ранняя декабрьская ночь. Все заводские слободки раньше времени ушли на покой —завтра Николь­ ская ярмарка. Даже кабаки и те опустели до срока. И только у Глота ко­ лобродило унтер-офицерское празднество. Песня унтеров разбудила господина пристава, который почивал за стенкой в горенке Глота. Выпроставшись в потемках из жарких пухови­ ков, долго соображал: в каком из подопечных кабаков он пребывает? Шарашась и ища руками опору, вышел на кухню, чтобы охолонуть умыванием помятое лицо. Рукомойник был пуст. Пристав направился в питейную залу, но тотчас же передумал и осторожно выглянул из-за за ­ навески. Около самой двери сидела Меланья, со слезами на глазах слу­ шая песнопения. Агап Прокопьевич нетвердо присел на корточки и, дер­ жась за косяк, потянулся к Меланье и дернул ее за подол, мол, подь сю­ да. — Ой, простите Христа ради старую бабу! Напужалась вашей лас­ ки. Индо сердце зашлось. — Перина ты набитая! Подай-ка водицы... — Да ить лучше капустного рассольчику,—не поняла Меланья. — Дура! Капустный-то рассол глаза выест... Меланья всплеснула руками и обрадованно запричитала: —- По глупому бабьему разумению сразу-то и не взяла в толк... Меланья долго поливала приставу из ковша: — Вы у нас заместо ангела хранителя, ваше благородие. Филипп-то Калистратыч уж давно возвернули эту самую ассигнацию, пошутковали маленько. Она им и взаправду поначалу-то хвальшивой показалась. А когда разглядели, Евдокии уж и след простыл... ...Неожиданное появление главного полицейского чиновника произ­ вело на унтеров некоторое замешательство. Они подобострастно повска­ кивали с мест. — Сидеть, братцы! Сидеть, царевы кузнецы! —И пристав втиснулся между унтерами. Филька Глот подскочил к столу со штофом. ’ 61