Сибирские огни, 1986, № 8

Возвращая монету в общую кучу, Прасковья порадовалаась слу­ чаю поговорить с мужем: — А мне, Игнаш, почесть, кажную ноченьку сны блазнились. Надысь вяжу, будто иду по двору. А на дворе лето и ночь. Чую, ногой в горячую коровью лепеху влезла. Проснулась, думаю, сон-то к коры­ сти... А оно и верно, эвон какая корысть вышла... — Спасибо, сынок! Спасибо, Игнатий Митрофаныч! —Дед Ехет поклонился сыну в ноги.—Только ты, сынок, не дозволяй гордыне своей возобладать. Не забижай ближних. Помни! — Сотворил перед самым лидом Игнатия крестное знамение. Схватил его за голову, при­ гнул к себе и троекратно расцеловал. — Собирай-ка, невестушка, ужин сызнова! Но Игнатий объявил, что ему никак нельзя —надо ехать, уговор такой. Взял из общей денежной кучи гривенник, сунул его в карман золотого кафтана и вышел. Колька кинулся вслед за отцом. Толкнулся в дверь, а она не под­ дается: набухла. Ударил задом раз-другой —открылась. Босой выско­ чил на стылое крылечко: темень —отца не видно. Выбежал Колька за ворота, а из-под самого носа, во весь опор унеслась повозка. Идти обратно в избу Кольке страсть как не хотелось. А куда по­ бежишь? Босые ноги на снегу озябли, под рубашонку забирался холод. Колька попятился на крыльцо. Г Л А В А V I I I ' I ДОЖДЬ ИДЕТ, ВАШЕ БЛАГОРОДИЕ! Лежанка Осипа, перенесенная из денщицкой, которая была заня­ та теперь персами, стояла в прихожей князя, за ширмою, около печи. Осип слышал, как князь шелестел книгой, двигал бутылку с мадерой. Потом начал ходить из угла в угол, и сквозь притворенную дверь потя­ нуло табачным смрадом. — Ты спишь, голубчик? Иди-ка, посиди со мной. Осип подошел и остановился у порога. — Проходи. Садись... Ты зелье-то потребляешь? ■ — Премного благодарствуем. Пить не стану. — Что так? Не обиду ли помнишь? — Обиды никакой не было. А в будни пьют только господа да нищие: у господ есть кому за них дела делать, вот они и пьют. А у нищих никаких делов нету, они тоже пьют... — А у тебя, голубчик, убедительно выходит... — А какая корысть нашему брату темноречить. Ложь-то, она — что нож: может, и шибко остра, да не ложью хлеб добывают. — А мне вот что-то не спится, голубчик. Вроде и помолился, а не спится. — Не дошла, видно, ваше родие, молитва-то до господа бога. Ведь как оно говорится: «Божье ухо к хмельной молитве глухо». А вы, ваше родие, вроде как того, малость нетверезвым на молитву-то вставали. — Это так, голубчик,—охотно согласился князь. — Родной отец и тот не всякий раз с пьяным-то сыном говорить станет... Тут Осип без видимой причины начал поглядывать в сторону ули­ цы, прислушался. Потом поспешно встал из кресла, подошел к окну и приник лбом к холодному стеклу. Князю сделалось не по себе. Ему вдруг подумалось, что на свет в окно спальни могут выстрелить. — Кажись, дождь, ваше родие,— не отрываясь от окна, сообщил Осип. Князь облегченно вздохнул. - Дождь, говорю, идет, дождь! — повторил Осип с прежней тре­ вогой, ступив на середину спальни. 44