Сибирские огни, 1986, № 8

детальные рабочие горных заводов. Да только служба ему шибко под- фартила. Его сотоварищи-погодки, с которыми он был взят в рекруты, мантулили в медных рудниках да выжаривались у плавильных печей. А Филька торговал в кабаке водочкой. Как тут не возблагодарить бога! Все казенное хозяйство Глота располагалось в большом крестовом доме. В одной половине был кабак с питейным залом, во второй — кух­ ня и все кабацкие припасы. Тут же, в маленькой горенке, проживал Филька со своей бездетной дородной бабой Меланьей. От прочих сузун- ских кабаков питейное заведение Глота разнилось мало чем, разве что постряпушками Меланьи да сатанинской хитростью самого Фильки. Прочие же кабацкие признаки были схожие, как две капли водки. Моргун и Егорша прошли по мрачной зале на огонек свечи к при­ лавку. На самой середке прилавка возвышался медный самовар с бле­ стящими боками, ведра на три. Наверху самовара сидел белый фарфо­ ровый чайник, похожий на жирную утицу. Моргун потрогал пальцами самовар. — Теперича бы чайку испить, натца, вот это резон... — А что? И чайку изопьем, гулять так гулять! — пообещал Егорша. С хозяйской половины, из-за занавески, выглянул Глот. — Милости просим, землячки! Чего приказать изволите? — бабьим голоском запел он. Был Филька Мужи# тучный, лет сорока, с большой плешивой голо­ вой. На красном лице выделялись глазки и усы. Глазки были малень­ кие, черные и шибко юркие. Вислые усы полностью закрывали рот и по­ ходили на заплату, приклеенную для потехи. Егорша потребовал: — Водки штоф, домой возьмем. Да налей-ка еще чайку с сахар­ ком. — Чо-чо, паря? Глот приставил к уху ладонь лопухом, изображая глухоту. Егорша подался через прилавок к Фильке, прокричал ему на ухо: — Водки, говорю, штоф. Да чайку с сахарком... Глот достал из-под прилавка граненую бутылку, поставил со стуком на прилавок. Разливая по чашкам чай, стал пытать Моргуна расспроса­ ми: — Иван Митриев, ты чой-то давненько не заходишь. Может, я чем забидел тя? Скажи! Может, ты к другому кабаку почтение поимел, а? У Фильки Глота был такой способ выражать гостеприимство, запол­ няя время пустословием. Он полагал, что надобно непременно говорить о чем-нибудь с посетителем и чтобы разговор «не об чем» оборачивался бы денежным прибытком. Мужики, взяв по чашке чая, ушли подальше от прилавка, к самой двери. Филька запричитал им вослед: — Забижаете, землячки, забижаете. Разе можно чайком-то одним обойтиться? Я могу и в долг дать. Егорша спросил Моргуна: — Ну что, Митрич, уважим хозяина? Моргун, держа в троеперстии кусочек сахару, скупо куснул его, от­ хлебнул из блюдца: —• Мотри, Егорйй, деньги твои. Да уговор помни — языку воли не давай... Тут в кабаке появилась новая личность. В морочном свете свечи му­ жики увидели молодую бабу. Филька встретил ее услужливой улыбкой. — Чиво изволишь, красавица? Баба попросила полштофа водки и два фунта крендельков. Когда она достала из-за пазухи тряпицу, развязала ее и подала Фильке деся­ тирублевую ассигнацию, лицо приказчика выразило такое удивление, словно ему показали живую русалку. Взял Филька ассигнацию — и ну ее вертеть и разглядывать около свечи. Одной стороной повернет, ощу­ пает; вторую сторону таким же манером обследует. — Ты чьих будешь, красавица? — спросил он. — Тутошняя я! Вдова,— отвечала баба смело. 39