Сибирские огни, 1986, № 8

Князь изумился: будить его из-за какой-то дурацкой бани, что за дерзость! — А напрасно, голубчик, хвалил тебя хозяин, видит бог, напрасно! — дернулся князь и отвернулся к стене. Осип был обескуражен, не знал, как вести себя дальше. — Ты все тут? — спустя минуту-другую спросил князь. — Так точно, ваше благородие. Банька-то выстынет.-.. — Истопишь снова! — Зачем' же сызнова?! — Болван! — вдруг вспылил князь.— И не смей называть меня больше этим своим дурацким благородием. Я — князь! Вот и называй меня по-княжески. Я тебе — «ваша светлость», а не благородие. Понял? — Так точно. Токмо банька поспела. Милости просим мыться... — Ты мне своей банькой зубы не заговаривай! Отвечай о чем тебя спрашивают! Понял ли ты, что я — князь? — Так точно... понял! В предбаннике душистым сеном был устлан весь пол. В углу ле­ жал небольшой ковер, на лавке — белые накрахмаленные простыни. Осип старался опередить господина, чтобы первым успеть в парную и встретить его там в полной готовности: лавку и полок ополоснуть, воды в лохань налить, веничек заварить... Однако князь не оценил доброго намерения денщика, остановил сердитым окриком: — Ты куда же это, голубчик? А ну-ка, помоги мне... Осипу за всю его денщицкую службу господа никогда не приказы­ вали снимать с них исподнюю одежду. Но Осип не стал перечить сто­ личному господину. Опустился на корточки, ухватил кальсоны за тесные гачи да потянул их на себя так сильно, что оторвались перламутровые пуговицы, которые князь не расстегнул, полагая, что это сделает слуга. Князь в бешенстве занес над Осипом голую ногу, норовя пнуть его в ли­ цо. И в то же мгновение увидел глаза Осипа, нацеленные снизу в упор. Князь тотчас же приостыл. — Какой же ты олух, голубчик! — пробормотал князь, и его нога опустилась на банный ковер. — Мотри, ваше благородие! Тут тебе не Росея! — еле слышно про­ говорил Осип. — Что это значит, голубчик?! Осип молча поднялся с корточек. — Это, кажется, бунт?! Отвечай, говорю! — Зачем бунт? У нас в Сибири бунтов не бывает. Не зря сказы­ вают: до царя далеко, до бога высоко... Князь криво ухмыльнулся: Ты в бане меня живьем не сваришь?! Коль до бога у вас тут высоко... Осип явил себя весьма искусным и ловким парильщиком. Для на­ чала он плеснул на раскаленную каменку квасу — четвертинку ковша. Подержал веник над каменкой, легонько разгоняя жар. А уж только по­ том стал помаленьку наддавать пару. Князь под ласковым веником денщика сладко покрякивал, но в разговоры после злой размолвки не вступал, делал все молча. Под конец паренья обдал сам себя водой из бадейки и вышел в предбанник. И только здесь, кутаясь в простыню подал голос: ’ А я, голубчик, того... уведомлю хозяина о твоем бунтарском духе. Воля твоя, ваше благородие,— отвечал Осип, присев на корточ­ ки у дверей. А как же эти порядки зовутся по-вашему, ежели не бунтарство?! — спросил князь. Они, эти-то порядки, не нами выдуманы, не нам их искоренять. — А кто же их выдумал? — Известно кто. Народ. — И начальство не нужно, что ли? — уставился князь. Выходит, как бы и без надобности, ваше благородие. 36