Сибирские огни, 1986, № 8

Что было, что же было с нами!.. Сгорела, смяв крыла, беда. И тишь, затянутая снами, стояла, как во рву вода. Я жил, оратовал и строил, я свод небесный подпирал, тянул вперед судьбу героя, и все же спал, и все же спал. В тумане будничного счастья был долог день и весел час. И зноем жизни в одночасье свалило каждого из нас. * На Цейлоне кокосовую пальму используют вместо телевизионной антенны. В ней оживают, в ней резонируют все сигналы, все ритмы двадцатого века. Странно представить — вдруг какая-то пальма окажется разумной, по-человечески интеллектуальной!.. Страшно, если однажды она осознает. Я ведал звезды и пространства. Я степи гладил вдоль хлебов. Я спал. И было лень подняться и сделать несколько шагов. Мой сон о хлебе и о крове не сбылся долгие года. Знать, слишком... слишком много крови взяла минувшая беда. Гусей залетные станицы кричат: — Навеки великан уснул!.. Но дрогнули ресницы, но ищет посоха рука. <г ...Одна и грустна на утесе горючем Прекрасная пальма растет >. М. Л е р м о н т о в доберется до смысла сигналов, что так напряженно пульсируют в листьях и теле ствола. Не удивляйтесь, если на пальмах созреют орехи в форме черепов, рассеченных мотыгой, если на коже кокоса проступят глаза наркомана, ожоги детей Хиросимы или свастики ломаное колесо... Впрочем, она просто сойдет с ума... * * ПАМЯТЬ РАБСТВА Мой друг взволнован. Сон опять не в руку. Да, не мужское дело видеть сны. Гнилой плетень сегодня снился другу и он под ним. Обочь его сыны. Все — на коленях. Мимо по дороге ордынцы едут медленно верхом. Гнедых коней загаженные ноги у глаз мелькают. Пылью и песком копыта брызжут. Крики, понуканья да всхрапыванья потных скакунов... Но вдруг на вдохе пресеклось дыханье, кровавый дым зазыбился у ног — шипящий свист обрушился на плечи, шипящий свист — от шеи до бедра, шипящий свист — драконы, змеи, плети ползут и жгут до самого нутра! Еще, еще! пока не слезет кожа с костяшек позвонковых на рабах, пока не рухнут носом в подорожник... Лишь скрип песка на стиснутых зубах... Какой же силы ненависть копилась, чтобы во сне, чрез семь веков восстав, от свиста плети снова заклубилась в потомке кровь! И полымем забилась! И воли крик запекся на устах... В пружину сжало гнетом поколенья. Какой же мощью навалилось зло, чтоб распрямляться долгие столетья, чтобы к свободе дальнее стремленье и нас неутоленностью влекло!.. ПОСЛЕВЕСЕННЕЕ С поля войдя, оскользнуться на черных досках и, воды зачерпнув из кадушки, выплеснуть на раскаленную каменку залах смородины, яблони цвет облетевший и скорлупку жучка. го