Сибирские огни, 1986, № 8

ным дощатым навесом и с дощатой будкой располагалась между двух березовых колков. От нее наносило запахом навоза и подсыхающей свежей травы. Сегодня зеленку подвезли. Коровы толпились возле полных кормушек. Услышав шорох кошевки, поднимали головы и подол­ гу смотрели большими, печальными глазами. Яков Тихонович готовился отчитывать Любаву, своего бригадного зоотехника, и уже заранее подергивал правым кончиком рыжих усов. Электромотор еще не работал. Электрик, молоденький парнишка, скручивал и раскручивал разноцветные проводки, а над ним, над душой, стояла Любава, взмахивала тонкой рукой и что-то выговаривала. На ней были синие, в обтяжку, брюки, коротенькие, резиновые сапоги, стройные ноги словно влиты в них, и голубенькая курточка. Толстая коса от взмахов руки вздрагивала и шевелилась. Красивая все-таки баба. Как Яков Тихонович ни был на нее зол, соглашался, что у сына губа не дура, знает, по ком страдать. Но тут же отбросил некстати появившуюся мысль. — Здорово живем, работнички! — Здрассте. Лицо у Любавы залилось краской. В последнее время при встречах с Яковом Тихоновичем и при разговорах с ним она всегда терялась и краснела, — Ну как, Любовь Васильевна, будем тюрю кушать, молочка-то нету. — Яков Тихонович, зеленку привезли. Скважину сегодня... — А вчера? Вчера надо было сделать! Где ты вчера была?! В горячке чуть было не добавил: по кустам меньше шастать надо. Но вовремя спохватился и прикусил язык. — Яков Тихонович... — Погоди. Ты своей головкой разумеешь — с планом и так худо, а тут еще!.. Надо было!.. Электрик со злостью бросил отвертку на землю, выпрямился и пе­ ребил Якова Тихоновича: — Хватит тебе разоряться! Выслушай сначала, а то налетел, как петух! Она седни с утра сама эту зеленку возила. А тракторист твой с похмела лежит, воронкой кверху. Вот на него и спускай лайку. А мо­ тор давно выкинуть надо! Весной еще говорил! — Ты, ты...— Задохнулся Яков Тихонович. — Николаем меня зовут, Завьяловым. Однофамилец твой. Бабка говорила, даже родня какая-то.—На молодом, плутоватом лице элект­ рика хитро посверкивали глаза. Яков Тихонович знал, что перегибает палку, но остановиться не мог. И долго еще воспитывал Любаву, а заодно с ней и своего однофамильца. Вот ведь натура. Чувствовал за собой дурную слабость, стыдился ее, а совладать не мог. Пока пар не выпустит, не успокоится. Так и сейчас. Отдышался, позвал Любаву, и цни пошли осматривать летнюю дойку. Придраться было не к чему. Что ни говори, а толковая она, Любава, такую хозяйку поискать надо. — Не могла вчера сразу про этого алкаша сказать? — примири­ тельно спросил Яков Тихонович. Вы же с утра на поле... Думаю, пока туда-сюда, только время потеряю. — Ну, я с его спрос устрою,— с тихой угрозой пообещал Яков Тихонович.—Следи, чтобы зеленка не переводилась. Он вышел из будки, постоял еще, хмуро глянул на Любаву — изви­ ниться бы, да язык не поворачивается. Пробормотал: — Ну, давай тут, хозяйствуй... И пошел к кошевке. — Яков Тихонович, до конторы меня подвезете? Отчеты еще надо за месяц составить. — Садись. Поехали молча. Яков Тихонович косил глаза, смотрел на свежее, румяное лицо Любавы, на ее толстую, пшеничную косу, переброшенную 26