Сибирские огни, 1986, № 8

Я лежал у дубравы. У сырого огня И держался за травы, Как за гриву коня. Завтра в солнечном ветре Я стоял на стогу — Звонко, радостно верил — И не это смогуі Н а первый в згл я д м ож ет показаться странным, что возвыш енное, романтическое чувство возникает у человека, буквально сби того с ног усталостью . Н о в том-то и за ­ клю чается духовн ость физического труда, что успеш но выполненная работа как бы р а зр я ж а ет в нравственном сознании личные обиды , обостр яет чувство общ ности с миром. В от почем у, л еж а на зем ле без сил, человек испы тывает не раздр аж ен и е, а радость,— ощ ущ ает всем телом вращ енье планеты, д ер ж а сь за травы обеими руками, и обык­ новенная листва в его разгоряченных гла­ за х трепещ ет живым пламенем. О тсю да — у деся тер ен н ое чувство новизны, свеж ести бы тия, и по-мальчиш ески отчаянная вера: «И не это см огу!». Лирический герой А . Плитченко вряд ли считает себя романтиком, но ем у т о ж е свой­ ственно видеть в обы денном — т ор ж ест­ венное, слышать в ш ум е тр уда те празднич­ ные звуки, которы е слышит дал ек о не к а ж ­ дый. Н аверное, п оэтом у он и в незнаком ом ' человеке обостренно чувствует п р еж д е все­ го сам ое д о б р о е. В от зам ечает он на косого­ ре «ступающ его тихо старика» — тот «нес калины полное ведерко». И к огда старик «встал отдохнуть, н е одолев пригорка», Затеплились глаза незащищенно, Протаяли на старческом лице... (Потом мне долго думалось бессонно О светлом дне, О поле, Об отце.). Ощ ущ ение внутренней близости челове­ ка и природы очень точно вы раж ает это — «протаяли . на старческом лице»,— так по­ являю тся на безж и зн ен н ом сн еж н ом покро­ ве первы е проталины . Е стественно, что потом , вспоминая этот день, лирический герой ду м а ет о своих близких. В едь д а ж е сам о слово «природа» имеет общ ий корень со словам и «родня», «родичи». Э та природа является в м ировоз­ зрении лирического героя сплачивающ ей, объ един яющ ей стихией. О днак о духовн ость человека не н аходи т­ ся в какой-то рабской зависим ости от ве­ личественной стихии вселенной. Р еш ая воп­ р ос «о путях зап оведны х душ и», лирический герой А . П литченко п олагает, что Душу питающий пыл — Не бессмысленней вечного света Бесконечного сонма светил. Б есконечность и необъятн ость косм оса не п одавл яет человеческий д у х , а заставляет ещ е гл у б ж е пускать корни в родную почву — отчая зем ля и есть ж ивая частица этого к осм оса — реальная, ощ утим ая, близкая. Д уховное, здор овье человека зависит от его способности чтить законы природы , н а­ сл едовать их. , П оэт проводит мысль — лю бой прогресс н евозм ож ен б ез наследован ия и приум но­ ж ения опыта предш ествующ их поколений. О тсю да и тревога п оэта, к огда он видит, что размывание «русла вековечного» начи­ нается с размывания «индивидуального рус­ ла» отдельной личности. Практицизм, ра­ ционализм — вот лишь некоторые из видов коррозии русла человеческого «я». Ты постигаешь лишь себя, Как червь, вгрызаясь в глубь предмета, И, тайны детские губя, Глаза души лишаешь света. Ты эти вечные цветы Швыряешь в мельницу рассудка Не для познанья красоты — Для заполнения желудка. Закономерен разговор отца с сыном в стихотворении А. Плитченко «Конек»: — Зачем, — спросил сынок, — Конек на нашей крыше? — Затем, что есть, сынок, Живущие и выше. — Зачем он тут застыл. Другого места нету? — Затем, чтоб дом наш плыл И плыл по белу свету. Лирический герой умеет смотреть на мир наивными глазами, он не утратил чувства священного преклонения перед красотой родной природы. Эти черты характера ка­ жутся мне особенно интересными: в наше время само понятие «атомный век» как бы дает человеку право на насилие над приро­ дой, отводя ей лишь эпизодическую, второ­ степенную роль в жизни общества. «Нам не дано понять»,— говорит поэт,— А может, клен над тыном Себя провозгласил давно Венцом Творенья, Властелином. Поднимая вопросы нравственного самосо­ знания, поэт умеет рассмотреть их в тесной связи с историей нашей родины. Вот прит­ ча о стреле, что «выпущена была» в битве в те времена, «когда еще руществовало ве­ че». «Тяжелая стрела» прошла над бран­ ным полем, никого «не покалеча и не иэуве- ча», и «на излете в холм она вонзилась». И ожила тяжелая стрела, Воспомнила — Чьей веткою была, Зазеленела и укоренилась, С землей, травой и воздухом сроднилась. Но почему же стрела не сгнила в земле, не обратилась в прах? Все дело в том, что «сеча та меж братьями была». И ожила стрела оттого, что ей посчастливилось не задеть соотечественника. Стрела эта «в зем­ ле три ночи остывала!» — столь было в ней энергии, а значит, попусту израсходованных человеческих сил, оставшихся без приложе­ ния. Действительно, что может быть силь­ нее тормоза на пути к прогрессу, чем меж­ доусобица или, говоря современным язы­ ком, «групповщина», что может быть губи­ тельней для родины, чем вражда между ее сыновьями? Читатель может убедиться, что в новом сборнике поэта находит отражение его спо­ собность не только видеть лирическую суть в сложных явлениях современной жизни, но и осмысливать их философски, говоря о них взволнованно и негромко. Н. КАРЛАГИН. ♦