Сибирские огни, 1986, № 8

мировой войны, выявившей особенно от­ четливо всю уродливость старого мира. В отрицании всего связанного с этим старым миром, хотя бы даже связанного лишь временем, виделась первая задача револю­ ции. Именно это подтверждают многие стихи В. Маяковского того времени, и, в частности, •такие, как «Вам» или «Гимн 1здоровью». Готовясь к штурму царских бастилий, эти четверо, как и многие другие, естест­ венно, решили начать с ниспровержения бастилий духовных, по ошибке принимая, однако, непреходящие устои истинно на­ родного духа и его культурные опоры, создававшиеся веками, за устои официаль­ ной государственности, всего отжившего и враждебного. Итак, «декларация» о ниспровержении классики была выпущена. Однако, как скоро выяснилось, нетрудно было оповестить русское общество о нис­ провержении Пушкина как одного из но­ сителей языковой формы общественного самосознания, труднее было это сделать. Но еще труднее оказалось дать новые поэтические формы и тем более создать новый язык. В попытках достичь этих це­ лей недостатка не было. Но успех этих попыток, как мы знаем, был весьма отно­ сителен, по крайней мере, в том плане, как это предполагалось и предлагалось на пер­ вых порах авторами «Пощечины». Даже В. Маяковский, самый талантливый из них, не мог противопоставить в те годы что- либо существенное той глубине содержа­ ния, ясности языка и выразительности формы, которыми владел Пушкин. Стихи, не похожие на пушкинские, пи­ сались. Но они имели немного общего с .поэзией. Оказалось, что пренебрежение за­ конами формы влекло за собою непред­ виденные издержки. Из стихотворения уходило содержание, поскольку форма бы­ ла ему далеко не безразлична. Получа­ лись упражнения, в которых игра словом, хотел того поэт или не хотел, выходила на первый план. Угрюмый дождь скосил глаза. А за решеткой четкой железной мысли проводов — перина. И на нее... И так далее... Это из стихотворения «Утро». Еще бо­ лее очевидно подчинение содержания фор­ ме в стихотворении «Из. улицы в улицу»: У — лица. Лица У догов годов рез­ че. Че­ рез... «Разобрала формальная новизна», как сказал об этом позднее сам Маяковский, понявший, что он и его сподвижники шли в то время «если с неотточенными взгля­ дами то с отточенным темпераментом» («Я ’ сам»). Весь темперамент, однако, сводился по тому времени к «пафосу со- циалиста, знающего неизбежность круше­ ния старья» (там же). В поэзии это оз­ начало отрицание поэтики классиков, и в первую очередь — Пушкина. Результат же этого отрицания, как мы видели, пока был далек от плодотворного. Получались сти­ хи либо если не похожие на Пушкина, то похожие на Бальмонта или Блока, вроде «Ночи», где совершенно ясно просматри­ вается не только образная система, но интонации блоковской «Железной дороги», либо стихи такого типа под общим заго­ ловком «Я», где все «не похоже», но все туманно и более чем субъективно: По мостовой моей души разъезженной шаги помешанных вьют жестких фраз пяты. Или: Морей неведомых далеким пляжем идет луна — жена моя. Или: Я люблю смотреть, как умирают дети. Вы прибоя смеха мглистый вал заметили за тоски хребтом? А я — в читальне улиц — . так часто перелистываю гроба том... Еще не чувствуя или, по крайней мере, не осознавая всей трагичности положения, поэт продолжает свое центробежное дви­ жение, принятое им со времени опублико­ вания «Пощечины». Он записывает: «Езди­ ли Россией. Вечера. Лекции. Губернатор­ ство настораживалось. В Николаеве нам Предложили не касаться ни начальства, ни Пушкина». Значит, попытки «касаться» Пушкина все-таки были. Это — в 1913 году. А в 1914 году Мая­ ковский утверждает: «Памятник поставили не тому Пушкину, который был веселым хозяином на великом празднике бракосо- четания слов...» Как видим, предпочти­ тельное отношение к слову, но не к содер­ жанию, недвусмысленно декларируется и здесь. На следующий год он пишет «Гимн критику», где снова возвращается к Пуш­ кину: Но если просочится в газетной сети о том. как велик был Пушкин или Дант, кажется, будто разлагается в газете громадный и жирный официант. А через год по поводу выпуска В. Брю­ совым окончания пушкинских «Египетских ночей» заявляет, обращаясь к своему кол­ леге: Бояться вам рожна какого? Что против Пушкина иметь? Его кулак навек закован в спокойную к обиде медь! И, наконец, в 1918 году пишет стихо­ творение «Радоваться рано» — апофеоз неприятия всего предшествующего, вклю­ чая и вершины прошлой культуры. Выстроили пушки на опушке, глухи к белогвардейской ласке. А почему не атакован Пушкин? А прочие генералы,классики?.. 163