Сибирские огни, 1986, № 8

тельством того, что душа человеческая — это не пар, а не изломанное вывертами естественное человеческое слово — единст­ венная главная нить, связующая челове­ ческие сердца. Чистое золото поэзии Сергея Есенина принадлежит всем и каждому из нас, оно переливается перед нашим взором, светясь, звеня и не тускнея, как не тускнеют с го­ дами закаты или рассветы, проливающиеся над землей... Я о своем таланте много знаю,— признался однажды поэт. Но он лишь до­ гадывался о себе, как о чем-то своеобраз­ ном и неповторимом: И, песне внемля в тишине, Любимая с другим любимым. Быть может, вспомнит обо мне Как о цветке неповторимом... Однако он едва ли догадывался о проч­ ности и долговечности своего таланта, о его всепроникающей и все возрастающей силе. «Цветок неповторимый» — это редкий цветок. И все же для определения таланта Преодоление В том, что В. Маяковский — великий поэт современности, сейчас, видимо, никто не сомневается. Однако и до сих пор к осознанию этого факта многие приходят, по-моему, не самостоятельно, но принимают его, так сказать, на веру, как нечто уже усвоенное и принятое дру­ гими, большинством. Иначе чем же объ­ яснить то обстоятельство, что и сейчас на читательских конференциях и встречах, в которых многие из нас принимают уча­ стие, нет-нет да и приходит к литератору записка с вопросом: «Как вы относитесь к Маяковскому?» Уже сама постановка подобного вопро­ са как бы предполагает возможность не­ однозначного ответа на него. В против­ ном случае, зачем же было бы и задавать этот вопрос. Ведь не спрашивают же ме­ ня или моих товарищей о том, как мы относимся к Пушкину. И все же, повторяю, невзирая на все это, вопрос об отношении к В. Маяков­ скому как великому начинателю новой социалистической поэзии решен читающим нашим народом давно и определенно. И потому сейчас, пожалуй, важнее уяснить другое: как относится В. Маяковский к нам в нашем понимании лучшего в исто­ рии и культуре русского народа, как от­ носится он к самой культуре, в частности, к прошлому великой русской поэзии. Одним из показателей этого отношения великого пролетарского поэта к нашему пути в культуре могло бы стать уяснение его отношения к Пушкину. Ибо отношение к Пушкину — это отношение к русской классике, к ее реалистическому и гумани­ стическому содержанию и пафосу. Нако­ нец, это отношение к языку и поэтическо­ му строю речи, которые в поэзии нашей прямо идут от Пушкина и которые и по 162 Сергея Есенина больше подходит понятие- более широкое и глубокое, многоцветное и многоголосое, каким, скажем, является роща. Зеленая роща. Золотая роща... Отговорила роща золотая Березовым, веселым языком — это ведь — о нем самом, о Сергее Есенине, так стремительно вошедшем в эту жизнь и столь же стремительно ушедшем из нее. Жизненный путь поэта не завершился, а оборвался на взлете. Поэт сломался, как ломается иногда резец, не выдержав сопро­ тивления слишком твердого материала. В данном случае — материала общественной, социальной жизни, которую предложило время и к которой поэт не был готов В ПОЛ­ НОЙ мере. Не будем его винить за это, как мы не виним метеор или спутник за то, что он сгорает, попав в плотные слои атмосфе­ ры. Скажем ему спасибо за то, что он был, что успел сделать для нас, пока находил­ ся в свободном полете. Тем более, что «роща золотая» его поэзии «ни при какой погоде» не гаснет в нашем сердце. Она поет тем голосом и горит тем светом, ко­ торые дал ей поэт. предубеждения сей день плодотворно воздействуют на наш поэтический язык, что в последние десятилетия снова выявилось и подтвер­ дилось с новой силой. Отношение В. Маяковского к Пушкину, как мы знаем, было непростым и в разное время — не одинаковым. Точнее сказать, оно было противоречивым и на разных этапах его пути было не только различ­ ным, но прямо противоположным самому себе. Начав с полного отрицания Пушкина, В. Маяковский в конце концов пришел к полному его признанию. История этой эволюции всем известна, ибо она нашла свое отражение и в поэтической работе поэта. Но путь, которым поэт шел к постижению истины, поучителен и сейчас. Тем более что путь этот не всегда очеви­ ден, ибо внешние проявления процесса, происходившего в поэте, не всегда сов­ падали с его внутренней работой и часто отставали от нее. Как мы знаем, в 1913 году появилась пресловутая «Пощечина общественному вкусу», подписанная Д. Бурлюком, А. Кру­ ченых, В. Маяковским и В. Хлебниковым, в которой прокламировалась необходи­ мость «сбросить — Пушкина, Достоевского, Толстого и проч, и проч. с Парохода сов­ ременности...» Так сказать, перед лицом и, как, видимо, полагали авторы деклара­ ции, в угоду и в жертву надвигавшейся революции. Это, пожалуй, было не столь уж и уди­ вительно, если учесть, что время определе­ ния самосознания большинства из них и, в частности, В. Маяковского, а также по­ явление этой «декларации» совпало с предвоенными годами и началом первой