Сибирские огни, 1986, № 8

русского языка — им не указ. Иначе как бы и могли появиться на свет божий такие стихи-калеки, как это, принадлежащее перу того же А. Вознесенского: Я думаю, что бог взамену глаз и уш нам дал мембрану щек как осязанье душ... Торжество запретителен человеческой души и ниспровергателей русского языка оказалось, однако, преждевременным, а победы недолговечными. Ни человеческая душа с ее нравственными опорами, воспи­ тывавшимися и закалявшимися в горниле вековой борьбы добра со злом и нравст­ венности с безнравственностью, ни язык в его естественно живом звучании, отра­ жающем в себе все многообразие челове­ ческих связей, ни формы поэзии, выраба. тывавшиеся титаническим трудом гениев русской словесности, не дрогнули. Они лишь мобилизовали свои силы перед ли­ цом той напористой, но не организованной гармонически стихии, которая пыталась и пытается выдавать себя за единственно правомочного обновителя стиха. Вот почему в наши дни, пронизанные грозным пафосом противостояния двух миров, покорения и переустройства земли со всем сущим на ней, с одной стороны, и попытками подменить живую душу поэзии матрицей кибернетической машины, а живое слово родного языка — бумаго. рожденным словом, звучащим, как слово иностранное, как «звук окостенелый», так дорого слуху сердечное слово С. Есени­ на, обращенное к живой душе человека и красоте живой земли. Вот почему там много говорит оно нам, это слово, так.часто заставляет пас заду­ мываться над главным: а не растрачиваем ли мы в пылу борения друг с другом и природой то единственно незаменимое и ценное, ЧТО в первую очередь отличает человека от всех других живых существ,— человечность?• И не о »ас ли, порой бездушно зано­ сящих топор над живым телом ясеня, чтобы сделать из него балалайку, или без­ оглядно срывающих плодородный слой почвы, чтобы вынуть из-под него глину для свистульки, говорит поэт: Как в смирительную рубашку, Мы природу берем в бетон... И не в поученье ли нам сообщает он о себе: В те края, где я рос под кленом. Где резвился на теплой траве,— Шлю привет воробьям и воронам И рыдающей в ночь сове... И не о ней ли, по-сыновнему бережной и преданной любви,’с которой должны мы идти к своей матери-родине, ее земле и всему сущему на ней, поет и плачет ду­ ша поэта, когда он доверительно сообща­ ет, обращаясь к нам: Спит ковыль. Равнина дорогая, И свинцовой свежести полынь. Никакая родина другая Не вольет мне в грудь мою теплынь— И не наши ли сомнения, тревоги и на- дежды, которые переживаем мы, наблюдая обгоревшие от опрыскиваний опушки не­ когда зеленых лесов, стоявших на защите посевов, выражает он в этих стихах: Не обгорят рябиновые кисти, От желтизны не пропадет трава. Как дерево роняет тихо листья, Так я роняю тихие слова... Эти «тихие слова» имеют неизъяснимую силу: они проходят сквозь грохот, поднятый «стальной конницей», и, ударяя в каши сердца, будят нашу совесть, заставляя вспоминать, что мы живем не только для того, чтобы насытить собственное чрево, а работаем не только на потребу дня се­ годняшнего. Лирика С. Есенина человечна и вместе требовательна, она трепетно нежна и вместе насыщена густыми и яркими краска, ми и запахами земли. И не потому ли люди, действительно являющие собою лицо передового отряда наших «физиков» и, может быть, более других догадывающиеся о будущей судьбе нашей планеты,— космонавты — раньше многих из нас поняли, что такое Сергей Есенин. Ведь именно его томик стихов взяли они с собою в один из первых поле­ тов в космос. Лирика поэта была для них как дополнительный запас земных сил, взятых ими с собою, как воздух родины и родной земли, как их память о земле, как вера в ее бессмертие и надежда на встре­ чу с нею. А вернувшийся из космоса поэт для нас, людей земли, стал как бы еще более зем­ ным, родным и близким нам. И с новой силой зрения увидели мы то вечно пре­ красное, что было запечатлено в его стихах и что мы и раньше знали, но как бы еще не в полной мере могли оценить это. И только сейчас, как бы прозрев окон­ чательно, увидели все это в истинном его значении и с восторгом и благодарной памятью о поэте — в годину ли испытаний или при мирном свете, озаряющем наше победное шествие вперед,— повторяем эти его строки: Ах, поля мои, борозды милые... И эти: Не бродить, не мять в кустах- багряных Лебеды и не искать следа... И эти: Дай, Джим, на счастье лапу мне... И эти: Лицом к лицу Лица не увидать. Большое видится на расстоянье. И эти: Покатились глаза собачьи Золотыми звездами в снег... И эти: Отговорила роща золотая Березовым веселым языком... кх эти: Каждый труд благослови, удача!.. Стихи, властно стучащиеся в сердце и не дающие забывать человеку о том, что он Человек! Стихи, являющиеся доказа- 161