Сибирские огни, 1986, № 8

времени с сороковыми и шестидесятыми годами. .Да, новое очередное широкое обращение читателя к поэзии С. Есенина, как и пер. вое, также связано с годами всенародного потрясения, на этот раз с годами Великой Отечественной войны. Притом проявление широкого интереса воюющего народа к есенинской лирике наблюдалось не только на фронте, но и в тылу. На фронте происходило это на моих глазах, и я видел всю незадавдность этого процесса, всю его незапрограммированность со стороны каких бы то ни было литера­ турных или иных пропагандистских кру. гов. ч В первые месяцы войны, когда мы спер­ ва откатывались на восток, а затем, с де. кабря сорок первого, о боями двигались на запад, я, конечно, ничего подобного не замечал,— очевидно, по той простой при­ чине, что во-первых, я сам находился Не в том состоянии, чтобы иметь возможность за чем Либо подобным наблюдать, а во-вто­ рых, вокруг меня самого все было подвиж­ но зыбко, неустойчиво, настолько быстро сменялась не только обстановка вокруг, но и сам состав частей, несших неисчислимые потери... И лишь с весны сорок второго, когда наметилась относительная стабилиза­ ция фронта, а вместе с нею наступила и относительная устойчивость в укладе жиз. ни и быте войска, с очевидностью стали проявляться, некоторые тенденции в ду­ ховной жизни этого войска, выходящие за пределы выполнения повседневных бое. Бых задач. Одной из таких тенденций было заметно усиливающееся среди солдат и офицеров тяготение к поэтическому слову, о чем свидетельствовали хотя бы с боль­ шим вниманием прочитываемые у нас во фронтовой газете, в газетах армейских и дивизионных стихи А. Твардовского, К. Си­ монова и А. Суркова, а также совершенно определенно обозначившийся интерес к ли­ рике Есенина. Стихи его переписывались из тетрадки в тетрадку в госпиталях и око. пах, мелькали в солдатских письмах, чи­ тались друг другу, распевались в минуту затишья в офицерских землянках, а то и просто у солдатского костра, если часть находилась во втором эшелоне. Есенин, ским стихам подражали иные самодеятель­ ные солдатские поэты. Это для многих, и для меня тогдашне­ го, воспитанного комсомолом тридцатых годов в пуристском духе, было тем более неожиданно, что мы знали, сколь стара­ тельно еще в двадцатые, а затем и трид­ цатые годы к личности поэта прикрепля­ лась бирка «попутчика» и, более того, «хулигана». Но факт остается фактом: вторая волна интереса к лирике С. Есенина, второе распространение этой лирики среди широких слоев населения, пусть и урезав, ное фактическим отсутствием его изданий, связано именно с годами войны. То, что для меня, молодого, было неожи­ данно и мало понятно тогда, стало ясно позднее, когда наступило повзіросление. Люди, вынужденно и на многие годы оторванные от родного дома и края, про­ водящие молодость под пулями, среди грохота и огня войны, где-то в неуютном редколесье Смоленщины или среди ржа­ вых болот подо Ржевом и Старицей, на повитых дождем или пургой равнинах Псковщины и Новгородчины, хотели ус­ лышать об отчем доме и крае, о родных и любимых людях не только из передовых статей и лозунговых стихов. Они хотели услышать об этом слово более доверитель­ ное и сердечное и находили его в лирике Есенина. Вот почему одни, помоложе, писали до­ мой — отцу или матери, сестренке или бра. тишке: Низкий дом с голубыми ставнями, Не забыть мне тебя никогда... Другие, постарше,— своим невестам или любимым: Дорогая, сядем рядом, Поглядим в глаза друг друга*. А иные — и это: Дайте мне на родине любимой. Все любя, спокойно умсретьі.. И чуть ЛИ Не все поголовно ИЗ тех, КОГО влекло поэтическое слово, переписывали, а то и посылали домой знаменитое и всег- да-то, а в те годы — особенно, «Письмо матери»: Ты жива еще, моя старушка? Жив и я. Привет тебе, привет! Пусть струится над твоей избушкой Тот вечерний несказанный свет... Лирика вообще всех лучших русских в советских поэтов для* многих солдат и офицеров стала в это время как бы их соб­ ственным языком, которым они изъясняли свои чувства по отношению к близким им людям. Эта лирика, кроме того, обнажала солдатские сердца, высвечивай в них луч­ шее и объединяя воинов друг с другом, не­ зависимо от их возраста и ранга. Она несла им тот запас душевных сил и человече­ ских чувств, который ежедневно и ежечас­ но растрачивался на сквозияковом, леде­ нящем ветру войны и потому постоянно нуждался в пополнении. Вот почему в ли- . рике военной поры, может быть, самое первое место занимали стихи Есенина. И те, что о любви к извечному — родному дому и отчему краю, и те, что о любви к новой Советской России, о которой, как мы знаем, поэт успел перед своим уходом сказать проникновенные слова. Как, напри­ мер, в стихотворении «Возвращение на ро­ дину» — с его столь искренними и чело­ вечными строками, обращенными сразу и к родине и к революции: На стенке календарный Ленин. Здесь жизнь сестер, Сестер, а не моя,— Но все ж готов упасть я на колени. Увидев вас, любимые края... Или — в этих словах из стихотворения «Русь советская», как клятва и завещание обращенных не только к нашему времени и к нам, но и к нашим потомкам: Но и тогда, Когда во всей планете Пройдет вражда племен, Исчезнет ложь и грусть,— Я буду воспевать Всем существом в поэте Шестую часть земли С названьем кратким «Русь» Г59