Сибирские огни, 1986, № 8

1 ■И «Осенний день», «Русь моя» и «На желез, ной дороге», «Возмездие» и «Авиатор», «Петроградское небо мутилось дождем...» и «Коршун». На этом пути — статьи «Поэзия заговоров и заклинаний» и «Безвременье», «Стихия и культура» и «Солнце над Россией», «Ду­ ша писателя» и «Народ и интеллигенция». На этом пути— статьи о Пушкине и Лер­ монтове, Толстом и Гоголе, Горьком и Ле­ ониде Андрееве. И снова — «Интеллиген­ ция и революция». Два слова, два понятия— «интеллиген­ ция» и «революция»— постоянно после 1905 года — на конце пера Блока — публи­ циста и критика. Они постоянно— на его памяти, в его сердце. И чем ближе к окон­ чанию жизненный путь поэта, тем большее место занимает тема, обозначенная этими словами, в его сознании, в его человеческой и литературной жизни. Стихи временами могли быть и о другом или, по крайней мере, не прямо об этом. Но дневники и записные книжки в основ, ном— об этом. Но публицистика, особенно последнегр десятилетия, — ТОЛЬКО об этом. В ней, публицистике, а также в дневни­ ках и записных книжках поэта, как на дне сосуда с проявителем, контрастно и четко проступает то, что не всегда можно просле­ дить в стихах: каждый шаг на трудном пути писателя, все повороты в его судьбе. Блок, как представитель передовой части русской интеллигенции, всю жизнь и всем сердцем стремился к народу, в недрах которого зрела буря революции. Но, будучи сыном дворянских, аристократических кру­ гов общества, с рождения связанным с этими кругами тысячью нитей и привязан­ ностей, впитанных с молоком матери, с са­ мой системой обучения и воспитания, все юные годы принадлежавший как художник кругу буржуазно-дворянских школ и шко­ лок в искусстве, он шел к народу и револю, ции не легко и не просто. Он продвигался к избранной цели последовательно и стре­ мительно, но при этом ему приходилось не только преодолевать сопротивление окруже­ ния, пытавшегося удержать .его в своем кругу, но и побеждать самого себя, с кровью разрывая связи, которые укреплялись столетиями. Путь был тяжел. И то, что Блок победо­ носно завершил его, является его ПОД­ ВИГОМ. Примечательно, что чем сильнее наступа­ ли на революцию силы политической и ду­ ховной реакции, тем определеннее и быст. рее вызревало в поэте стремление противо­ стоять им. Таким, в частности, был 1908 год, когда поэт написал цикл «На поле Куликовом». Тогда же делаются первые по. пытки порвать с символистами и окруже. нием, близким к ним. В июне 1907 года в его дневнике появляется запись: «Хвала создателю. С лучшими друзьями и «покро­ вителями» (А. Белый во главе) я внутрен­ не разделался навеки. Наконец-то! (разу, мею полупомешанных— А. Белый и болту­ нов—Мережковские)». Но, разделавшись «внутренне» с прежним окружением, поэт почувствовал, что на него надвигается одиночество. Выход он видит в одном— в приобщении к народу и об­ щественной деятельности. 12 сентября того же года поэт записывает: «Написать док. лад о единственно возможном преодолении одиночества— приобщение к народной ду­ ше и занятие общественной деятельностью». И набрасывает первую фразу будущего доклада: «Только чувствуя себя гражда­ нином...» В 1909 году, осуждая равнодушие твор. ческой интеллигенции к насущным вопро­ сам народной жизни, он записывает выска­ зывание ла Брётелля: «Стыд перед проле­ тариатом загоняет буржуа на звезды...» В 1911-м— еще запись: «Все теперь о «несказанном», это— пустота, отсутствие общественности. Теперь такое время, что нужно твердо знать, что голод— голод, реакция— реакция, смертная казнь— смертная казнь». В 1912-м— «Реальности нам надо, страш­ нее мистики нет ничего на свете». В 1913-м— «Никаких символизмов боль­ ше...» В 1915-м— «Россия явно требует уже не чиновников, а граждан». И ниже: «Если мы только выправимся после этого потопа (имеется в виду участие России в первой мировой войне.— Л. Р.), нам предстоит перенестись, как на крыльях, в эпоху великого возрождения, проходяще- го под знаком мужественности И ВОЛИ1». 1917 г. 14 апреля: «Начало жизни?» и 22 апреля: «Все будет хорошо; Россия бу­ дет великой». И, наконец, 18 января 1918 г, — «В сегод. няшнем «Эхо» будет интервью со мной] Бехтерев, Казаринов и я находим, что нуж­ но работать с большевиками...» И устремленность, и вместе все сложности пути поэта в революцию в значительной, хоть, может быть, и не в полной мере наш­ ли свое отражение и в его лирике. В 1909 году он пишет стихотворение: «Так, буря этих дней прошла...» Так, буря этих дней прошла. Мужик поплелся бороздою Сырой и черной... К чему прислониться в это трудное и темное время израненной и смятенной душе поэта? К родной земле, к исторически сло­ жившемуся представлению о ней, как к ис­ точнику сил и душевного здоровья, к само­ му народу— решает поэт. Он пишет стихи «Россия», «Осенний день», «В голодной и больной неволе...»: Россия, нищая Россия... Не пропадешь, не сгинешь ты... Да, «буря этих дней прошла...», но Рос­ сия и революция останутся для поэта по­ нятиями нерасторжимыми. Вглядываясь в просторы «нищей России», Блок видит в ее далях «тихое», долгое, «красное заре­ во...». Народ — венец земного цвета. Краса и радость всем цветам. Не миновать господня лета Благоприятного — и нам,— пишет он в том же 1909 году. А че­ рез два года, пристально всматриваясь в глаза этого народа, утверждает: Созрела новая порода,— Угль превращается в алмаз. Однако дни прозрения нового возможно, го революционного подъема и веры в народ­ ное счастье сменяются у поэта днями тос­ 153