Сибирские огни, 1986, № 8

5е Бояринцева, его остекленевшим, неподвижным глазам. Виктор молча двинулся на него. Но Иван еще не забыл армейскую выучку. Через несколько минут монтировка валялась на земле, а Бояринцев, морщась от боли в скрученных руках, грозился выпустить Ивану кишки. И снова не угроза, а тупая, непонятная злоба поразила Ивана. Это какая же причина довела человека до такого состояния, что он, не задумываясь, готов проломить другому голову? Ни тогда, утром, ни потом, на суде, где ему пришлось быть свидетелем, Иван так и не смог понять Боярин­ цева. С той осени он еще сильнее стал ждать и одновременно еще силь­ нее бояться новых встреч с Любавой. Старался не заглядывать на фер­ му, где она работала зоотехником, старался не ходить мимо дома Боя­ ринцевых, но от судьбы, как и от самого себя, не схоронишься. Весной Иван приехал на свое любимое место у березового колка и увидел Лю­ баву. Растерялся, удивленно спросил: — Ты что тут делаешь? — Тебя жду... ...У соседей, хриплым спросонья голосом, прокукарекал петух. В окнах стало совсем светло. В дом ползла прохлада остывшей земли и влажного от росы воздуха. «Спать, спать...» —приказал себе Иван, вбил голову в подушку, чтобы ничего не слышать, и наконец-то уснул. ГЛАВА ВТОРАЯ Было это в прошлом году, после уборки. В колхозном Доме куль­ туры праздновали день урожая. Просторный зал был битком набит на­ родом, свежо и ароматно пахло тающим снегом — натащили на ногах с улицы. Снег шел уже несколько дней. Не останавливаясь, мягко и раз­ меренно, как часы. Да, точно, как часы. Иван сидел в президиуме с ши­ рокой шелковой лентой через плечо, на которой было написано золоты­ ми буквами: «Передовик жатвы», смотрел в окно на тихо опускающие­ ся снежные хлопья и слушал, как тикают настольные часы в богатой резной оправе —ценный подарок, только что врученный ему. Переводил взгляд с окна на часы, и ему казалось, что это снежинки падают с та­ ким методичным и холодным стуком. Нечаянно глянул в зал увидел в первом ряду отца. Бригадир Белореченской бригады сидел принаря­ женный, в темном, строгом костюме, в модной голубой рубашке — ру­ башку ему Иван привез из заграничной поездки,-помолодевший и. светлый, словно отмылся, отпарился от тяжелых осенних трудов. Отец любил такие торжественные дни и готовился к ним со всей ВеСЬ ВеЧер ГЛаДИЛ вчера РУбашкУ> костюм, примеривал и по нескольку раз перекалывал награды, чтобы висели одна к одной Но главное — Яков Тихонович широко и довольно улыбался. Делал он это очень редко, но зато уж, когда улыбался, молодел лет на десять . — ...И мы вправе гордиться их честной, трудовой славой! — пред­ седатель колхоза, читавший с трибуны речь по бумажке, сказал эти слова с таким нажимом, что Иван, занятый своими мыслями, вдруг ус­ лышал его. Но тут же отключился, продолжая думать о своем. Думал о том, что слава похожа на водку. Попробуешь немного, поймаешь дур­ манящий момент легкого, приятного головокружения, беспричинной значимости, и хочется повторенья, еще, еще раз, и не заметишь как при” вычка войдет в кровь. Ведь не заметил же он, когда стали для него привычными и если честно —приятными президиумы, здесь в кол­ хозе, и там, в районе, награды, хвалебные слова о нем с трибуны ува- ™ ьн° е Рукопожатие начальства. Ему нравилось. Как /о т е ц он тоже любил такие торжественные дни. Но сколько человек ни пьет сколько ни опохмеляется, трезветь все равно придется. Хмель славы 12