Сибирские огни, 1986, № 8

Н05ИЧ. — Попробуй возомнить о себе и ото­ рваться, воспарить — не вверх полетишь, а вниз. Это для каждого руководителя долж­ на быть первая заповедь. Пока не обож­ жешься — не дойдет... Всю жизнью на зем­ ле, кажется, все про нее, кормилицу, знаю, ан, нет. Учиться у людей приходится до сих пор. Никогда не забуду первую страду в этом колхозе. Тут свои давнишние тради­ ции, а механизаторы —крепкие, потомст­ венные. Конечно, всего этого попервости я не знал. Ну, и вот, началась уборка, подо­ спела пора косить ячмень. Из района спус­ кают указание: косить немедля! Метнулся я в поле, а там на краю ячменной полосы стоят десять комбайнов, без движения, как на смотру. А день погожий, солнечный. «Ре­ бята, может, поломки какие, чего стоите- то?» — шумлю механизаторам. А они сидят кружком, покуривают, хоть бы поднялся один. Тут взбесило меня: смеются, думаю, надо мной, над новичком. Давай распекать, стращать всякими карами. Тогда один из них, Николай Васильевич Алексеев, самый старший, видать, и самый влиятельный, го­ ворит мне этак спокойным голосом: «А ты не горячись, председатель, на сердитых у нас воду возят. Ты иди-ка сюда, садись с нами в кружок, побалакаем». Пересилил я себя, подсел рядом. Алексеез сорвал несколь­ ко колосьев ячменя, подает мне: «Разомни- ка в ладони, можно косить?». В валках, го­ ворю, дойдет, какой недозрелый. «Нет, — отвечает, — не дойдет, если зелен. Это ж как у людей: дурака да горбатого только могила исправит». Заулыбались механизато­ ры, чую — в мой огород камешек. Но и тут перетерпел, домой уехал.'На другой день — опять стоят комбайны! А из района трезво­ нят раз за разом: сколько скосил, подавай сводку! Другие хозяева заканчивают яч­ мень! Я — в поле, к механизаторам: ребя­ та, да что же это такое?! Тот же Алексеев по плечу меня похлопал, спокойно в глаза глядит: «Терпи, казак... Не воруй у госу­ дарства, а за одним — и у нас. Мы ведь за конечный результат получаем, а недозрелый ячмень знаешь какие потери дает? Приез­ жай к нам после обеда...». А после обеда началось... Все десять жаток — одна за од­ ной, рев стоит, в пыли ничего не видно. Хо­ тел по какой-то надобности остановить од_- ного из механизаторов,— тот только рукой махнул да зубы в улыбке оскалил: не ме­ шай, председатель, уйди с дороги! Верите, у меня комок к горлу подкатил. Вот уж ночь, а гул в поле не стихает, и как ахну- ли _ по сорок гектаров каждый! А на дру­ гой день к вечеру и думать позабыли о яч- мене — больше тысячи гектаров, как пишут на плакатах—«вовремя и без потерь»! Этот случай для меня большо-ой наукой стал: д а,‘надо руководить, вести за собой, но ни­ когда не забывать и самому у людей учить­ ся... ГОРЕЧЬ ПОЛЫНИ С утра начинало палить нещадное солнце, и в воздухе пахло гарью да терпкой горечью полыни. Пожухли травы; степь слиняла, как выгор'евший за лето бабий платок. — Такая погодка для сорняков — самая благоприятная,— говорит Николай Ивано­ в и ч , — Д где сорняки, там хлеоа не жди. Борьба с ними требует огромных усилии. Об этом наш главный агроном, пожалуй, лучше меня расскажет... Найти его было не так легко. Александр Федорович Асмус оказался из породы тех непоседливых, неуловимых людей, искать которых на обширной территории колхоза все равно, что искать иголку в стогу сена. Но это вовсе не значит, что .он теряется бесследно. След его обнаруживается всюду: был у механизаторов в поле, объяснил, где можно уже начинать скашивать ячмень; был в ремонтных мастерских, ругался с за­ ведующим из-за того, что уборка на носу, а два комбайна до сих пор стоят «разутые»; видели его на дальних Федосьевских паш­ нях. Тут мы его и застали. Я представлял главного агронома бойким, энергичным, по­ рывистым,— ну, чем-то похожим на самого председателя Францева. Однако он оказал­ ся плотным- и степенным, с крупными и не очень выразительными чертами лица. Но когда разговорились о главном деле его жиз­ ни — об агрономии, пробудилась в нем та же горячность, живая заинтересованность, зазвучали те же нотки кровного родства с этой подчас неласковой, суровой землею. Пятнадцать лет работает Александр Фе­ дорович в колхозе «Верный путь». Не так давно ему присвоено звание заслуженного агронома РСФСР. Кулундинцы-степняки зна­ ют, что значит получить это высокое зва­ ние, работая агрономом на их «рискован­ ных» землях. — У нас ведь бытует, к сожалению, еше такое: спускают «сверху» указания, когда мне начинать сеять, когда молотить,— нето­ ропливо рассказывает Александр Федоро­ вич.— Но пора бы уже всем понять, что агротехнику эту диктует само поле. Вот они, две полосы, разделенные межою. Но одна ближе к березовому колку, другая дальше, одна пониже, другая повыше — и это уже разные полосы! Их никак нельзя мерить на одну колодку: применять одинаковые спо­ собы обработки и прочих агромероприятий. И каждую из них надо знать, как... собст­ венную жену, со всеми добродетелями и капризами. Теперь я задам вам вопрос: кто на земле самый главный хозяин? Скажет^ агроном — верно. Но куда агроному угля­ деть за всем! И выходит: самый близкий к земле человек — это механизатор. А как у нас их, механизаторов, готовят? Научили техникой управлять — и на том спасибо. Но механизатор должен землю знать не ху­ же меня, агронома. У нас сейчас техникой управляет в большинстве своем молодежь. Вот и приходится быть с ребятами в поле с утра до ночи. В СПТУ научили их азам, а главные университеты для них здесь, на пашне... Я интересуюсь, что все-таки делается практически для того, чтобы получать устойчивые урожаи зерновых. Ведь колхоз, можно сказать, на подступах к решению этой главнейшей задачи — по крайней мере, здесь ежегодно получают самые высокие урожаи в районе. — Вот мы снова подошли к тому, что на земле надо работать творчески,— объясня­ ет главный агроном.— Для меня, например, каждое колхозное поле — еше и лаборато­ рия. Ежегодные опыты дают свои результа­ ты и, основываясь на них, иногда прихо­ дится идти и вразрез с земледельческой наукой. К примеру, известно всем, что пласт многолетних трав считается одним из луч­ 115