Сибирские огни, 1986, № 8

Дознание продолжалось до позднего рассвета. Восьмой день де­ кабря месяца 1847 года. ...После дознания в домашней гостиной Соколовских собрались люди. Кроме пристава, престарелого Малеева и главного заводского лекаря, здесь же сидел и Поклевский-Козелл. Он, всегда шумный, при­ выкший быть в центре общества, на этот раз держался смущенно, по­ читая себя виновником самоубийства. Мария Павловна, разбитая и больная, лежала в спальне с мокрой повязкой на голове. Главный заводской лекарь уложил ее в постель, сделал ей кровопускание и велел недельку попить травку пустосёла. Господам в гостиной прислуживал вездесущий Осип. Ему помога­ ла вовсе притихшая Евдокия. — А что, господа? Все мы смертны,— заговорил Поклевский- Козелл. Томский миллионер уже был слегка навеселе и по этой причине начал настраиваться на философский лад: — Нашу бренную жизнь на этой грешной земле все мы начинаем одинаково. У мамкиной титьки. А вот в вечную жизнь уходим по-разному. Как научила жизнь-судьби- нушка да как сподобился своим умом-разумом... А царствие-то небес­ ное, кажется, по нашим православным догматам самоубийцам не того... не полагается. Однако мне нисколько не жалко места для него и в царствии небесном. В сущности своей этот князь'был совсем неплохой человек. Понял, что он в тягость людям, и щелкнул сам себя, как кло­ па. И, как клоп, оставил после себя дурной запах... Но другой, сукин сын, понимает свою никчемность, а застрелиться не может. Боится, мозг­ ляк! А этот ничего... Покорнейше извините, господа, а я пойду спать. А потом и коммерцию делать надобно. Не то, не дай бог, обанкро­ чусь— стреляться придется!.. А жить мне, грешному, ох, как охота! Гостиные часы уже пробили половину двенадцатого. Майор Со­ коловский достал свои карманные часы, долго сверял их с гостиными часами, рассеянно глядя то на одни, то на другие. — А что, господа, Иван Петрович, пожалуй, прав. Пойдемте-ка все спать... Мы с вами, господа офицеры, изрядно обанкротились. Те­ перь нам остается ждать справедливого возмездия... Гостиная вскоре опустела. Задержался только главный лекарь. Он вместе с Наркисом Александровичем зашел в спальню. Взял Ма­ рию Павловну за руку и, сверяясь с часами, стал считать пульс. — Вы меня порадовали, голубушка. Сердечко-то ваше доброе сызнова стало стучать надежно... Откланявшись, лекарь на цыпочках вышел из спальни. Раздетый, с непокрытой головой, Наркис Александрович вышел на крыльцо проводить лекаря. Рассеянно подал ему на прощание руку и услышал колокольный звон. — Господи! Опять! Что это?! — Бергала хоронят, ваше высокоблагородие, убитого позавчера ярмарочниками,— отвечал лекарь бесстрастно. — А-а-а. Ну-ну. Панихидный звон плыл над Завод-Сузуном сильно и властно. И майору Соколовскому подумалось, что церковный звонарь, дед Федь­ ка, звонил не только по душе убиенного бергала... Еще долго, много дольше обычного, растекался над Завод-Сузу­ ном колокольный звон, провожая в небытие сибирское денежное дело российского самодержца.