Сибирские огни, 1986, № 7

Он засмеялся коротким веселым смешком и захромал в слабо под свеченную снегом И редкими фонарями уличную темноту о я ц ц ц р п р п р п Славный человек,— подумал о нем Осип, но Р в своей конторе, дальше газетного фельетониста не двинулся. ^ Тут и расстались они с Николей до новой встречи в свои р 2 Все последующие дни были заполнены у Нетупского приятными хлопотами. Ранним утром, когда синие лужицы вдоль тротуаров, подернутые хрустким ледком, еще не успели растаять, он явился в Дом работников искусств и отыскал названного Гладышевым человека со странной фамилией — Козюрок. Звали его Юрием Николаевичем и был он рос том мал, телом худ, а характером настырен и упрям. Нетупский знавал его и ра'ньше, потому что исполнял Козюрок в разное время разные должности в творческих союзах — то занимался пропагандой литературы, то в художественном фонде чем-то руководил, а теперь вот здесь осел. Да к тому же случалось им и работать сообща, когда организовывал Козюрок разные народные празднества и действа по Осиповым сценариям. И вот теперь они встретились как старые добрые приятели и долго выказывали взаимное расположение. — Тут уж огорчайтесь или радуйтесь, а мне вас прославлять,— сказал Козюрок, и они заговорили о дне и о месте, о билетах и адресах, куда посылать телеграммы и письма, с просьбой вспомнить и поздравить. — Мы еще в комиссии обсудим и посоветуемся,— пообещал Козюрок.— Мы еще вам такие награды выбьем... — Да что вы, неловко как-то,— уши у Осипа зарделись. — Какая неловкость, скажите, пожалуйста, по заслугам и честь! — И ведь подумать только,— вздохнул Козюрок, глядя на дверь, которая закрылась, наконец, за Осипом.— Все мелькает, прыгает, а уже и юбилей...— И отправился по начальству возносить заслуги Нетупского и просить для него званий и наград. 3 Отпечатали глянцевые карточки, в коих значилось, что такого-то дня, числа и месяца в зале театра имеет место быть юбилей его, Осипа Нетупского — публициста, эссеиста, критика и сценариста, а также в некотором роде поэта, ученого и, что очень важно, общественного деятеля. Обилие знакомств, а через них ощущение всеобщей известности, уже давно заменили Нетупскому друзей, чувства душевной приязни и духовной близости. Знакомых было так много, что знакомыми казались все. Да и могло ли быть, чтобы в повсеместном своем мелькании миновал он чей-нибудь взгляд или слух? И вот теперь с карманами, полными глянцевых приглашений, и неизбывной улыбкой на губах, он заговаривал с ними на углах и улицах, в конторах и за кулисами театров, на заседаниях, совещаниях и литературных посиделках, застенчиво вздыхал, когда упоминали о его юбилее, а не упоминали, так и сам как бы невзначай проговаривался о нем. — Такие, знаете ли, дела. Звонили, требовали. Уж не зажать ли хочешь? Пришлось. Так что позвольте, я вам...— и тянул из кармана очередную карточку: «В зале театра имеет место быть...» —■ Какие роскошные приглашения... Биография... И портрет. Красавец! Не подумаешь, что юбиляр. Да уж как-то так... Сам не думал, не гадал. Комиссия, 88 знаете