Сибирские огни, 1986, № 7

ходил тогда в его друзьях, восхищался им и умел ооъяснить Нетупскому его самого. И после истории с Танечкой, и в тот последний день, когда все на него ополчились... Даже когда эта неловкость произошла, что всплыла теперь у Осипа в памяти. Иначе, как неловкостью, Нетупскому такое и называть не хотелось. Было это под самый Новый год. Как раз Николя женился. Вернее, не женился даже, а неожиданно для всех оказался женатым. Благоверная его по какой-то надобности завернула в редакцию, когда в печатном цехе с барабанов уже слетал новогодний номер газеты и все здание вздрагивало от грохота ротации. Тут все и узнали, что кончилась Николина холостяцкая жизнь. Николина жена была пышна, лицом хороша и нрава веселого. Когда все, кто еще оставался в редакции, сошлись вокруг чайного стола с тортом и фруктами, Нетупский оказался с нею рядом и не замедлил пошептать ей на ухо приятные слова, на которые та смеялась и будто искрами сыпала из глубины черных глаз. А Николю оттерли, и оказался он несколько в сторонке со своей чашкой. Разговоры все к уходящему году возвращались — к редакционным курьезам, розыгрышам и шуточкам. Вспоминать их было весело. С а мовар между тем пел свою песню и дышал паром, год уходящий казался Нетупскому прекрасным, а новый обещал быть не хужф соседство Николиной жены вдохновляло. Каламбуры сыпались из Осипа, как из дырявого мешка, остроты чесали язык и понуждали немедленно от них избавиться. А тут Николя туда же кинулся. Сейчас и не вспомнить, как он там сострил. Обычно, так, что кто-то хихикнул, а кто-то и не заметил даже, только Нетупский тотчас собственное превосходство ощутил и, забыв, кто рядом, склонился к маленькому ушку Николиной жены: Каков вам наш остряк По виду и уму? Лишь скажет свой пустяк И мухи все умрут,— и отшатнулся, распахнув рот, будто аршин проглотил. А Николина жена смеялась, глядя на Нетупского черными холодными глазами. И Николя улыбался, будто с сожалением даже, а в глазах за толстыми стеклами очков бенгальские огни на мгновение вспыхнули. И если бы удалось Нетупскому проглотить свой язык — он бы его проглотил. И если б разверзся под ним пол — он с радостью провалился бы в тар-тарары. Но ничего этого не произошло, и Нетупский исчез из редакции, что* бы после праздника обхаживать’ Николю и выказывать ему преданную дружбу. А Николя держался как ни в чем не бывало и только'временами, да и то нечасто, перехватывал Нетупский на себе его странный взгляд, будто хотел Николя почитать нечто в душе Нетупского. И вот сейчас, когда минули годы и вожделенная слава робко шевелила крылышками у Нетупского в загашнике, он на мгновение вспомнил этот эпизод. И даже не вспомнил, а лишь едва прикоснулся к нему памятью, и уже легко, без какой-либо неловкости отмахнулся... Чепуха, чепуха. Есть о чем помнить. В конце концов, таланту все можно... А вот Николе нельзя. — Так что же с юбилеем все-таки? — вернулся Нетупский к теме которая его беспокоила.— Никто не зовет, не спрашивает, не говорит Так и время уйдет. А зима катит в глаза. — Не прикатит,— сказал Николя. — Не прикатит, так ведь заранее начинать надо. За сколько месяцев. А тут уж не месяцы — недели остаются. Н недель хватит, чтобы орден вам повесить или ленту почетного гражданина изобразить,— хихикнул Николя.— Или нет’ — Послу-ушай, Нико-оля,— обиженно сказал Осип — Циник ты — Да в чем же цинизм? — удивился Николя. 84