Сибирские огни, 1986, № 7

розовым ухом и высокую шею в широком воротнике голубого свитера. — Я уже и рукопись прочитала, и с автором говорила,— сказала она. . — Вот как! Не всякому повезет так быстро. Впрочем, рукопись небольшая, а человек мягкий, добрый. Известный журналист к тому же. — Д а , — сказала Аня и, смеясь, доверчиво посмотрела на Сергея Ильича.— Очень смущался, когда со мной разговаривал.— Аня вспомнила, какие грустные и ласковые у Осипа были глаза и как он слушал ее и согласно кивал: «Да, да, конечно». Аня, между тем, робела от его улыбки и оттого, что почитала его опытным и даже в некотором роде знаменитым журналистом — других так часто не печатают. И уж во всяком случае,— думала она,— в своем деле он понимает ничуть ее, Ани, не хуже. — Как-то мелковато, все больше случаи. Вот и этот старик у вас входит в трамвай и всегда калоши снимает. А потом скандалит в бюро находок. Мелковато,— сказала она Осипу. Сказала более вопросительно, чем утверждая, сразу же смутилась и хотела добавить, что на своей оценке не настаивает, попросит еще почитать опытных рецензентов, но Осип будто только и ждал этой ее фразы: — Д а , да, я и сам об этом думал. Мне сейчас кажется, один-другой фельетон заменить надо, а кое-что поправить. Тут уж Ане и вовсе говорить стало нечего. — Но в принципе, как я понимаю, у вас никаких возражений? — Осип сгреб рукопись в пузатый портфель. — Какие же возражения,— сказала Аня.— Приносите быстрее, работать будем,— и тоже улыбнулась, а потом смотрела, как Осип бочком тащит к дверям свой портфель, и походка его показалась ей застенчивой, даже робкой, так что начала Аня перебирать в памяти весь недолгий разговор, соображая, не обидела ли чем нового автора. А поскольку ничего обидного для него в том разговоре не было, то и осталось ей только вздохнуть и подумать, какой приятный человек Осип Нетупский. А Осип тем временем завернул в приемную к Сергею Ильичу, чтобы поблагодарить его за прекрасного редактора и сказать, что они обо всем договорились. Но Сергей Ильич отсутствовал, и Нетупскому ничего не оставалось, как просить Ирину Юрьевну передать ему все добрые слова, которые он собирался сказать. И особенно об Ане... — Я уж не говорю о том, что она не просто хороший, но очаровательный редактор,— сказал Осип и поклонился Ирине Юрьевне, заставив и эту яркую даму ослепительно улыбнуться ему. Вот какие впечатления обсуждались в приемной, когда Сергей Ильич пришел на службу. — Я думаю, вы обворожили его,— сказал Сергей Ильич в обычной своей несколько шутливой манере.— И не тушуйтесь. Автор должен обожать своего редактора. Тогда книга будет их детищем, рожденным в любви и согласии... Анечка снова зарделась, но ничего не сказала. Однако на ум ей пришли один или два ее автора, которые, бывало, настырно спорили с ней, отстаивая свое право писать так, а не эдак, выражаться эдак, а не так. Случалось, Аня и плакала от этих споров, хотя, как она понимала, огорчаться вовсе и не стоило. Да и авторы эти были вполне симпатичные люди. Только ведь понимать — это одно, а чувствовать и переживать — совсем даже другое. Тем паче, что была Анечка очень еще молодым редактором, и опыт не успел научить ее мудрости и долготерпению. Зато явление на этом фоне Нетупского было ей отрадно и мило. — Ну-с,— сказал Сергей Ильич, все еще глядя на Аню веселыми глазами. — Доводите рукопись до ума и — с богом. Кстати, может быть, предисловие к ней заказать? 71