Сибирские огни, 1986, № 7

НА РОДИНЕ Села родного не узнать, Как будто власть переменилась. Мрачней отец, старее мать, И я угрюмей. Как случилось! Как будто мир его и лад К былому разуму не.тянет. Как будто много лет подряд Здесь правят инопланетяне. На «москвичах», на «жигулях» Пылят и катят незнакомо. Не густо к вечеру в полях, Зато плотней у гастронома. Глаза прикрою: ты ли, Русь! — В четыре пальца свист задорный! И снова мрачно устрашусь: Не свист ли это подзаборный! Строка, быть может, не права, Поищем лучшие глаголы. Но не хочу плодить слова И соловьем свистеть веселым. Не то чтоб нечего сказать. Не то чтоб правда не по чину, А просто горько сознавать, Что я и сам — всему причина. НЕ ПРОЙДУТ! В ресторанах, в пивных Й на прочих угрюмых толкучках, Боевым ремеслом похваляясь — Умением жить! — Соберутся они, Говоря не о солнечных тучках, Не о сини небес, Что наивным досталось любить. И звучат голоса Жестяною и ломкой осокой, И хрустят ассигнации — как! — Описать не возьмусь! Но молчать не могу и смотреть, Как над болью высокой Насмехаются эти. Которым не больно за Русь. Можно мимо пройти, Презирая роскошную скуку Деловитых мужей И базарных лихих зазывал. Только чую нутром. Как, верша круговую поруку, Окопались и там. Где поэзии луч не бывал. Где напрасно стучаться В дверные дубовые шлюзы, Где стеклянному взору Нелепы потуги стиха. И грустит Аполлон, И смирнеют задорные музы, И Венера Милосская Кутает плечи в меха. Потому голосит и во мне Вековая основа, Потому различаю. Где истинный друг, Где Подлец. Еще в сорок втором На подталых сугробах Ростова Это право мое Утверждал в рукопашной отец. Не могу созерцать. Как грозят они нашему краю. Потому и собратьев скликаю На общий редут. Не пройдут! — говорю. И железно кулак напрягаю. Желваки свинцовеют и вторят: Они не пройдут! Потому что на свете есть. Кроме хулы и разбоя, И высокая правда, И отчий небесный простор. И стоять им. Покуда хитро не разрушена Троя, И спартанцы России Внимательно держат дозор. НЕПРИКАСАЕМАЯ Прошла, пронзила, словно током, В цветной толкучке городской. Какой мужчина тайным оком Не посмотрел ей вслед с тоской! Над ней запреты, как вериги, Святого кастового зла... Но над проклятьем всех религий Она как женщина прошла. «Дыша духами и туманами...» А. Б Л О К Прошла торжественно и властно По небесам и по земле. Сияя знаком низшей касты На гордом царственном челе. Дразня походкою и станом Почтенных старцев и юнцов, Дыша сандаловым туманом Бомбейских хижин и дворцов. ЗАБАСТОВКА Бастует порт. Стоим без дела, Отдав на рейде якоря. 36 Пока молчим, что надоело, Встает двадцатая заря.