Сибирские огни, 1986, № 7

ником немцев (в кадетском корпусе было много немцев профессоров),- но одно дело учиться у иноземцев, а другое — терпеть их власть. Петр Кузьмич Фролов, приняв дела от Эллерса, вскоре сместил всех земских управителей (шестерых из семи) и отдал их под суд за должностные преступления, истязания крестьян и взяточничество. Такая же справедливая кара постигла и презусследователя горного округа, председателя военного суда и чиновников помельче: волостных старшин, надсмотрщиков, уставщиков. Недаром же в этих горнозаводских местах родилась пословица: «Не боюсь ни огня, ни меча, а боюсь Петра Кузьмича». Был ли Фролов либералом? — сказать теперь трудно. Однако все либерально настроенные горные инженеры считали его своим духовным отцом. В его бытность для мужичьих сынов были учреждены десятки школ, где обучение велось на казенный кошт. А в самом Барнауле он учредил публичную библиотеку, музей, картинную галерею. А в 1821 году в честь столетия горной промышленности Алтая на Демидовской площади в Барнауле водрузили столп, гордо вознесший свое гранитное острие в алтайское небо. Фролов был истинным русским гражданином, труды которого дали благодатные всходы в делах сибирских горных инженеров новой формации. Не посчитает ли царь эту последнюю просьбу алтайского горного начальства новым проявлением либерализма? Но надобно быть совершенно слепым в жизни и в политике, чтобы не видеть, что русский мужик исполняет на заводах не только тягловую работу, но разумностью своей умножает инженерные нововведения, коим с полным правом может подивиться сама Европа. Все самые важные Новшества в горном Алтайском округе произведены на свет божий мужицкими сынами, а отнюдь не особами из дворянского сословия. Д а и большинство горных офицеров тоже не были дворянами по крови, а выбились в люди из мужицкого и солдатского звания. Соколовскому сами собою пришли на ум имена Поликарпа Залесова и Михайлы Лаулина, с которыми он был близко знаком. Это были великие инженеры! Поликарп — сын сержанта; Ми- хайло— сын солдата. Талантами и усердием своими они поднялись на такую недосягаемую инженерную высоту, что имена их ныне стоят рядом с именем Ивана Ползунова, который, кстати будет упомянуто, тоже рожден солдатским сыном. Не надобно перечислять всех многочисленных заслуг этих достойных мужей, достаточно назвать только по одгіому деянию каждого из них. Поликарп Михайлович Залесов изобрел первую в мире машину, которая позже была названа паровой турбиной. В бумагах горного округа она значится как «тепловой двигатель»... В 1807 году на Сузунском заводе были отлиты металлические детали для нового теплового двигателя. Модель машины была испытана и показала знатные результаты. Но дальше дело так и не пошло. Генерал-майор Чулков, бывший в ту пору главным горным начальником, скоропостижно скончался, а новый — Бер — запретил строительство турбины и велел Залесову построить модель паровой машины системы Уатта. Тут надобно сказать, что первая такая турбина в Европе появилась спустя почти 80 лет. Вот сколь проницательным было самобытное техническое дальновидение Поликарпа Залесова. Но его, к сожалению, не знала просвещенная Европа и Америка. Деяния же Михайлы Сергеевича Лаулина еще при его жизни сделались достоянием европейской гласности. Кому не известна величайшая в мире «царь-ваза», изваянная из колыванской зеленой яшмы! Весом в 1200 пудов, она доныне изумляет своей красотой и изяществом и является достойным памятником ее создателю. Д а разве только Залесов и Лаулин являют собой украшение и гордость алтайской инженерии, что вышла из мужичьих низов?! Конечно, монетные мастеровые Завод-Сузуна: плющильщик Игнатий Колокольцев и резчик денежных штемпелей Фаддей Чирков, 32