Сибирские огни, 1986, № 7

Александрович, войдя в знакомую комнату, не узнал ее. Стены, пол, кровать — все было убрано яркими коврами. Бородатый перс сидел на кровати, поджав под себя ноги «калачиком». На его голове чудом держалась неглубокая красная шапочка-феска. Облачен он был в яркую плисовую рубаху желтого цвета и в черные шаровары широкого покроя. Стол, вплотную придвинутый к кровати, был заставлен восточной снедью. На краю стола — красивый ларец с табаком и трубками изящной работы. Купец проворно соскользнул с кровати. Это был крепкий среднего роста человек на кривых ногах. Скрестив руки на груди, он улыбался и беспрестанно кланялся. Майор Соколовский подошел к столику и наклоном головы приветствовал гостя. Купец взял со стола бумагу, протянул ее хозяину дома, проговорив тоненьким голоском что-то по-своему. Толмач перевел. — Мой господин дает бумага от бэлый гэнэрал... Подорожная на имя персидского подданного, нёгоцианта Мирзы Фаттах ибн Эль-Мухамед Фехт Эд-дина была удостоверена печатью и подписью начальника Сибирского таможенного округа. В подорожной говорилось, что купец следует с товарами в пределы Томской губернии Российской империи. Прочитав подорожную, майор Соколовский возвратил ее купцу. Бормоча что-то по-своему, тот с улыбкой и поклонами указал на стул, стоящий подле столика. Когда майор Соколовский сел, персиянин вернулся на кровать в прежнее положение, взял из курительного прибора трубку, набитую табаком, и начал кивать майору Соколовскому: — Кальян... кальян... — Скажи своему господину, что я некурящий. Персидский купец сокрушенно покачал головой, изображая огорчение. — Переведи-ка, братец, хозяину вопрос,— обратился майор Соколовский к толмачу.— Как доехали? Трудной ли была дорога? Купец сложил руки, словно на молитве, ненадолго воздел очи в небо. Он благодарил аллаха за благополучное путешествие из Персии в Сибирь. Майор Соколовский скоро узнал, что Мирза Фаттах ибн Эль-Мухамед Фехт Эд-дин — человек богатый и ученый. Окончил медресе в большом персидском городе. Ходил с караванами товаров в Индию, в Турцию, в Семиречье. А последние годы торгует с Россией. Дорого ли обходятся перевозки? Очень дорого. От Оренбурга до Бухары и от Бухары до Семипалатинска он платил по тридцать рублей за верблюда. Верблюд несет на себе шестнадцать пудов груза. Случаются ли в дороге неприятные происшествия? Верстах в сорока от Завод-Сузуна, около деревни Мерети, переезжали старицу и одна подвода попала в полынью и чуть не ушла под лед вместе с лошадью и поклажей... Наркис Александрович рассказал, что в здешних местах промоины во льду на реках и озерах называются зажорами. Опасны зажоры тем, что их не видно: они прикрыты рыхлым льдом. Обычно зажоры образуются ранней весной, когда оживают подземные родники. А нынче зима теплая, вода подо льдом устояться не успела, со дна бьют роднички и размывают непрочный лед. — Вы попали в злую зажору. Она очень норовистая, виляет туда- сюда. Местные крестьяне называют ее Марьиной... Извините, господа, но именно так. Толмач понял шутку управляющего и первый раз за время разговора осклабился улыбкой, обнажив крепкие белые зубы. Наркис Александрович стал наблюдать за купцом. Лицо персиянина стало меняться: усы еле дернулись, строгую внимательность сменила улыбка, совершенно не похожая на его дежурную улыбку. Он всплеснул руками, откинул голову, захохотал, тряся бородой. А когда приступ смеха прошел, он еще некоторое время оправлял себя от приятного потрясения, расправляя рубаху на пухлом животе. 27,