Сибирские огни, 1986, № 7

нюю дорогу молчал он, таил свои упрямые греховные мысли. Ваньша молчал с перепугу. Так и расстались,— на прощанье друг дружке даже руки не подали. Разошлись чужаками в разные концы Барабинской слободки. Обвиноватившийся перед самим господом богом Егорша дошел до Моргуновой избенки, где снимал угол, остановился у ворот. Душа его трепыхнулась тихой радостью. «Видно, тоскует в одиночестве,— подумалось о Моргуне,— Он ведь тоже сиротствует на этом свете». Правда, нравы у них разные. Моргун — человек смиренный, чтит начальство, как сын отца своего. Однако разность нравов не мешает им быть добрыми друзьями. Даже, напротив, часто становится предметом для споров-разговоров, в коих оба они отводят свои сиротские души... Изба у Моргуна — низкая, вросла в землю. От запустения все в этой избенке скрипело. Беззвучно не войдешь. Егорша не стал в потеТиках дозываться хозяина. По памяти взял за чувалом лучину, ткнул ее в жаркую загнетку. С горящей лучиной в руках собирался уже заглянуть на печь, где по обыкновению должен был почивать Моргун,— но тут, в тусклом трепещущем свете, увидел на столе гроб, а в нем Моргуна. Егорша остолбенел. Рука едва не выпустила лучину. Не успел он ничего сообразить, как Моргун пошевелился, открыл глаза и спросил: — Это ты, Егорий? — судорожно моргнул всем лицом и начал под- йиматься из гроба, протягивая к Егорию руки. Егорша бросился к двери. Но плохо пригнулся и со всего маху ударился головой о притолоку. Удар был так велик, что Егорша в полубеспамятстве свалился в сенях. В глазах ярче лучины светились огненные блики. Голова гудела, как колокол на заводской каланче. Егорша кое-как выбрался на улицу и, поминая на каждом шагу господа бога, нетвердой трусцой бросился бежать к соседям. Добежал до пятистенка Ехетов и стал тарабанить в окошко. — Кого там? По голосу. Егорша понял: сам Игнаха. — Выйди на час, Митрофаныч! Дело есть. Короткие минуты ожидания тянулись долго. И вспомнилось тут Егорше его богохульство. Подумалось — вот она, расплата. Сатана чинит ему козни... За забором наконец загремела щеколда, из калитки вышел человек: — Ну, какое там еще ехетство? — спросил сонным голосом Игнаха. И поведал Егорша о том, что с ним приключилось. — А ты, часом, не заходил в кабак?..— спросил Игнаха. Неизвестно, в какой тупик зашел бы их разговор, ежели бы на моргуновском дворе не показалась человеческая фигура: — Хе-хе! Неладно вышло у меня, мужики. Ты уж извиняй меня, Егорий. Не ждал я тебя ноне из казармы, вот-и уснул в домовине. Лег примеряться, не малую ли изладил. Разные блаженные мечтанья о вечной жисти нашли. Вот и уснул... Моргун попенял на себя за то, что напугал Егория и причинил ночное беспокойство Игнатию. Во искупление вины обещал обоим поставить на Николу, в первый день ярмарки, штоф водки. ГЛАВА X I БЛАГОЙ ГНЕВ ГОСПОДИНА ПРИСТАВА Как только амнистированные арестанты покинули исправительную казарму, все полицейские чины стали покорно ждать от господина 23