Сибирские огни, 1986, № 7

стремился, если столь откровенно пустился по накатанному до блеска пути. Новые времена — новые песни... Их в новеллистике «тонких» журналов встречается чрезвычайно мало. Мало, очень мало внимания иллюстрированная периодика уделяет темам остросовременным, проблемам дня сегодняшнего, чувствам и состояниям человека НТР, хотя кому, как не мобильному, достаточно оперативному жанру рассказа, имеющему к тому же гигантскую аудиторию, этим заниматься. . Впрочем, и старые песни нет нужды списывать в архив. Талантливый их исполнитель может дать им вторую жизни. Особенно когда дело касается тем «вечных», непреходящих, таких, скажем, как любовь, взаимоотношения с природой, «братьями нашими меньшими», как «отцы и дети»... Все они так или иначе затронуты в новеллистике «тонких» журналов. Однако, читая, например, рассказы «Коричневый ничей» А. Нехаева («Огонек», 1985, № 4), «Запах весеннего леса» В. Кузнецова («Работница», 1985, № 7) или новеллу 3. Балаяна «Кумир» («Работница, 1985, № 4), убеждаешься, что об оригинальном воплощении этих тем говорить не приходится. Сочинены названные рассказы, а они именно сочинены, не созданы, по старой замшелой схеме, согласно которой во что бы то ни стало торже- вствует добродетель, красивая любовь побеждает все преграды, а благородство на наших глазах делает чудеса. В рассказе «Коричневый ничей» отец юного героя картинно и назидательно спасает бродячего пса, которого приручил мальчик, от хулиганов, хотевших содрать собачью шкуру на шапку, и сразу же превращается (по замыслу автора, конечно) в сильную благородную личность, хотя совсем еще недавно мы видели совсем другого человека, совершенно отрицательно относившегося к дружбе ребенка и бездомной собаки. Папа из другого рассказа— «Запах весеннего леса» — преподносит иной урок воспитания ' (заодно перевоспитывается сам). Глядя, *как горит его сын желанием купить маме к 8 Марта любимую ее помаду, папа и сам решается на «героический» поступок — вместо необходимой для личных «Жигулей» запчасти покупает жене флакон французских духов, заодно обещая сыну, что летом всей семьей обязательно поедут на юг. Жертвы вполне в духе современного мещанина-обывателя. Но беда-то в том, что автор рассказа подает их на полном серь- езе, чуть ли не как некий нравственный подвиг. В новелле «Кумир» чемпион по боксу Варздат в расцвете славы и сил вдруг уходит с ринга. Настигает его коварная неизлечимая болезнь. Врачи бессильны. Одна только невеста Варздата Ашхен верит, что он поднимется. Она и спасает своего жениха. Каким образом? Да очень, оказывается, просто, с помощью «любовотера- пии»: «Ашхен не отходилач от Варздата ни на миг. Всем своим существом она вселяла в любимого человека веру в выздоровление. Ей первой показали лабораторные анализы. Лаборантка, не скрывая радости, сказала, что случилось невероятное: анализы были настолько хороши, точно были взяты у другого человека». • Вот так вот — одно присутствие любимой женщины вылечивает неизлечимые болезни. А мы химерами восхищаемся, о филиппинской психохирургии спорим!.. От подобных сочинений буквально разит дешевым мелодраматизмом и слащавой сентиментальностью, которые подменяют подлинные драматизм и напряженность чувств, их проникновенность и воздействующее влияние. А может быть, я намеренно сгущаю краски, размышляя о состоянии рассказа в «тонком» журнале? Тем более что не все здесь так уж и плохо (о новеллах А. Литвинова и Э. Русакова выше говорилось; при желании, вероятно, можно отыскать и некоторые другие произведения со знаком «плюс»), И все-такц, на мой взгляд, особых оснований для оптимизма нет. Потоку безликости, а то и просто безвкусицы, не в силах противостоять те отдельные скромные удачи, которые изредка появляются на страницах наших популярнейших массовых журналов, тех самых, кстати, которые лет двадцать пять— двадцать назад являлись центрами притяжения лучших сил «малой прозы». В конце 50-х, в 60-х годах, помнится, с прекрасными рассказами здесь регулярно выступали С. Антонов, Г. Паустовский, Ю. Казаков, С. Никитин, В. Шукшин, Ю. Нагибин, А. Рекемчук, А. Якубовский, А. Ткаченко, Б. Бедный... Как ни обидно, нынче в тех же журналах практически не встретишь равных по силе рассказчиков, как не встретишь подлинных литературных открытий в этом жанре. И, как ни прискорбно, приходится соглашаться с В. Астафьевым, сказавшим в одном из своих публицистических выступлений, имея в виду некоторые «тонкие» журналы, что «они как будто специально существуют для того, чтобы скомпрометировать жанр рассказа, и печатают такие поделки, которые ничего общего с литературой не имеют. А ведь у них многомиллионные тиражи! И получается, что в массы идет макулатура вместо литературы»1. В чем же тут дело? Отошли в сторону или ушли совсем писатели, которые в свое время создали «тонким» журналам доброе имя? Возможно, и в этом причина. Но ведь и смена им— это видно даже по тем незрелым творениям, с которыми мы успели познакомиться,— приходит, в общем-то, небесталанная. Или наступил кризис жанра? Наверное, и его не надо сбрасывать со счетов. Но тогда почему с особой силой обрушился он именно на «тонкие» журналы? Почему в «толстых» качество «малой прозы», как правило, значительно выше? И по сию пору тут регулярно появляются действительно интересные, художественно впечатляющие рассказы, из которых можно вспомнить рассказы С . Залыгина, В. Астафьева, В. Распутина, Г. Семенова, Б. Екимова, Н. Самохина или более молодых С. Есина, В. Афонина, В. Курчаткина, А. Кима, М. Щукина... ' Виктор Астафьев. Посох памяти. М., «Совре- менник», 1980, с. .55. 173