Сибирские огни, 1986, № 7

План не выполнили, заработки упали, его больше не увидишь в следующую вахту. Еду с бригадой операторов в вахтовом автобусе. Их восемь человек вместо двенадцати: недокомплект. Прилетают на вахту из разных мест: Барнаула, Кемерова, Свердловска, районов Томской области. Только один из них работает шестую вахту, остальные — третью, вторую, первую. Никто из восьми не смог назвать предполагаемого срока работы на Вахе. Отвечали односложно: «Посмотрим». Сетовали на дорожные трудности: необходимо самостоятельно добраться до Томска и успеть на вахтенный самолет, на нем до Стрежевого, потом вертолетом до Ваха. Даже если погода не подведет, все равно намотаешься. Отдохнуть бы, но вахта есть вахта. Втягиваешься в режим двенадцатичасового рабочего дня с большим трудом, а к концу вахты — такая усталость, что кажется т - все, завтра уже не встать. Домой вернешься, первые дни все спишь и спишь, никакие обиды близких не могут вывести из сомнамбулического состояния. Потом вроде ничего, отходишь, даже нравится: каждый день — выходной. Но вот приходит срок лететь на работу, появляется нервозность, страх перед дорогой. И так каждую вахту. Поэтому никто не знает, когда возникнет предел усталости, и какая вахта станет последней. Как и где комплектуются кадры для промысла? Способов несколько. Представители отдела кадров треста едут в воинские части и ведут в них агитацию за вахтовый метод, соблазняя большими деньгами, современным молодежным общежитием, удобным режимом работы, в котором очень завлекательно выглядят пятнадцать выходных дней, целый отпуск — отдыхай в любом месте нашей большой страны: хочешь — лети в родительский дом и отдайся во власть материнских забот, хочешь —■ на банальный юг, хочешь — на охоту. Результат подобной агитации — ощутимый прилив свежих молодых рабочих ірук после демобилизации воинов из рядов Советской Армии, а через некоторое время такой же отлив по домам. Одного заждалась невеста, а сюда ее привезти нет возможности, другого «востребовали» родители, третьему с непривычки не по плечу оказались двенадцатичасовые вахты в период северной адаптации. Эффект такого метода решения кадровой проблемы невелик. Другой способ — система оргнабора через бюро по трудоустройству и специальные отделы Томского облисполкома — поставляет из районов области более стабильные кадры, из которых формируются томские вахты. Им не требуется длительных сроков на адаптацию и врабатывание. Предельно сокращено время на перелеты: при хорошей погоде уже на следующий день после вахты они оказываются дома, в кругу семьи. Конечно, стрежевские вахты в этом смысле самые удобные, но они составляют всего лишь третью часть от общего количества работающих на промысле. ' Есть еще один вариант пополнения промысловых кадров — миграционная стихйя. Она приносит к берегам Ваха молодых людей, не обремененных семьей, легких на подъем, посадки и новый подъем, влеко­ мых в северные места набором мотивов: большие деньги, новые места, романтика. Они из тех, что хотят получить все сразу, а если реальная ситуация им в чем-то отказывает, отправляются на поиски дальше. Кроме них летят, едут, плывут сюда потерпевшие в жизни разного рода «кораблекрушения», понаслышав, что Север будто бы лечит. Но к внутреннему дискомфорту прибавляется внешняя неблагоприятная природно-климатическая среда и усугубляет психическое самочувствие. Ежегодно кадры промысла обновляются больше чем 1 наполовину на всех уровнях. К примеру, за десять лет сменилось шесть начальников промысла. Польза от этого промыслу очень сомнительна. Вахтовый метод может привлечь, но не может закрепить кадры, потому что наряду с достоинствами (чаще всего имеются в виду теоретически высчитанные экономические выгоды) он имеет существенные недостатки, связанные, как это принято теперь называть, с человеческим фактором. Учет человеческого фактора осуществляется через изучение потребностей тех, кто дает стране нефть, и удовлетворение личных и общественных потребностей. При въезде в поселок висит плакат: «Мы пришли, чтобы дать стране больше нефти». Автор, наверное, испытал искреннюю радость, придумав текст в духе комсомольцев тридцатых годов, энтузиастов-строителей «города на заре». Звучит красиво, ничего не скажешь. Но на дворе другие времена и погода. По меткому наблюдению писателя Ю. Скопа, «сегодня сибирский новичок, да и сам сибиряк-строитель, мой герой, стал иным... Он готов по-прежнему отважно обновлять Сибирь, но уже не обольщается одними коэффициентами и «колесными» надбавками. Ему быт подавай, удовлетворение без дураков, условия жизни. А еще, и это чрезвычайно важно,— хочет мой герой иметь гарантии: на что, простите, я истрачу свою молодость?.. Человеку сегодняшней Сибири требуется ясность и глубина». Зачем на Север едут? 60 процентов исследуемой группы отвечали: чтобы улучшить свое материальное положение, причем у 2/3 из них это стремление сочетается со стремлением к разнообразию и к романтике. Около 30 процентов связывали с Севером надежду на получение жилплощади. В мотивах, в причине поступка всегда лежит попытка реализовать имеющиеся потребности, чаще всего — насущные. И если человек летит на Север, руководствуясь определенными мотивами, то от Севера он ждет исполнения желаний, в противном случае Север его быстро разочарует. Не изучать и тем более не учитывать ожидания, связанные с севером и вахтами, не предоставить возможность вахтовику иметь то, к чему он стремится, значит, превратить сам метод не в выигрышный, а в проигрышный, потому что работает не только метод, но и люди. Почему уезжают с Севера? По данным социологических исследований — причины следующие: — отсутствие возможности получить жилплощадь, 149