Сибирские огни, 1986, № 7

ственным зданиям. Малые архитектурные формы создают ту самую уютность, которая так необходима для отдыха человека. Они дополняют и завершают первый план, а иногда и скрывают его недостатки. (Вспоминается грустная шутка Ф. Райта о том, что врач может похоронить свою ошибку, а архитектор — лишь прикрыть зеленью.) Не этот ли второй план сообщает какую- то интимность скверу на площади Пушкина в Кемерове или многим уголкам Новокузнецка? К сожалению, такие примеры у нас до обидного редки. Скорее даже следует говорить о какой-то серьезной диспропорции между первым и вторым планами. Как, впрочем, и о художественной невыразительности, бедности экстерьеров наших городов. И если оголенность новых микрорайонов еще можно объяснить их молодостью, то вовсе не простителен архитектурный аскетизм давно обжитых районов. Даже поверхностный анализ многих объемно-планировочных решений городов областного подчинения, особенно с развитой угольной индустрией, обнаруживает досадные издержки. Все беды здесь проистекают от отсутствия того самого комплексного подхода к застройке городов, который в наши дни воспринимается едва ли не панацеей. Сначала мы строим и лишь затем проектируем некоторые формы второго плана (если о них вообще вспоминаем). И начинаем думать о средствах монументального искусства и малоформной архитектуре. А такое смещение во времени жестоко мстит пестротой и рыхлостью решений. Кстати, изменение «роста» городов, появление в их среде значительных высотных объемов обнажило еще одну грань этой проблемы. Сегодня остро ощущается потребность в переходах между масштабом здания и человека, в правильном выборь промежуточных носителей масштаба, какими обычно выступает как раз малоформная архитектура. Даже исчезновение из градостроительной практики традиционного двора очень болезненно сказалось на организации жизненной среды. Отнюдь не случайно, скажем, журнал «Декоративное искусство» дважды в течение прошлого года обращался к теме дворов, которые, кстати, были всегда сомасштабны человеку. Микрорайонные свободные пространства, даже с хорошим благоустройством, оказались плохой альтернативой традиционному двору. Это ощутили прежде всего горожане. Это хорошо начинают понимать и проектировщики. Из осознания этой потребности и родилась, видимо, в среде зодчих ностальгия по малоэтажной плотной застройке, способной вер- путь городу гуманный масштаб среды. Большая беда наших малых форм — в их неорганичности, чужеродности, случайности. Любой вновь возводимый квартал очень быстро обрастает стендами, щитами, киосками, скамьями... «с чужого плеча». Совершенно очевидно, что решение этой проблемы — опять же в комплексном проектировании, которое учитывало бы изменившееся соотношение масштабов. И слово здесь за архитекторами, задающими объемно-пространственные композиции. Полно­ 142 правным участником этой работы должен стать дизайнер. Строго говоря, городской дизайн еще не состоялся у нас. А те слабые потуги «обэстечивания» городов, которые за него выдаются, способны скорее дискредитировать полезное дело. Впрочем, сегодня облику наших городов столь же серьезный, если даже не больший, урон наносит и всякого рода эстетическая самодеятельность, поощряемая полным отсутствием надлежащего архитектурно-строительного контроля. Почему-то не принято, скажем, «улучшать» внешний вид купленного автомобиля или любого другого серийно выпускаемого изделия машиностроения. Более того, форма машины является даже предметом правовой защиты. А вот вмешательство в архитектуру здания, в его экстерьер, в частности, — обычная вещь, воспринимаемая спокойно, без каких- либо профессиональных эмоций. Несколько лет назад на одной из центральных улиц Кемерова «улучшили» таким образом фасад жилого дома, населенного несколькими областными управлениями. Хозяева этих ведомств, по всей вероятности, испытывали какую-то ущербность от несоответствующей их масштабу импозантности здания. Срочно требовался парадный подъезд. Так, обычный вход был обустроен псевдопортиком, обильно вымощенным мрамором, и вдобавок — импровизированным козырьком. И никому из руководства этих управлений было невдомек, что такая попытка оживить архитектуру здания, выражаясь мягко, — безвкусица, чисто купеческий изыск. Печальнее всего то, что акция эта не вызвала гнева у организации, самый смысл существования которой как раз и состоит в том, чтобы подобные вещи не случались... Город — гармоничное единство, хорошо сбалансированное сочетание отдельных ансамблей зданий. Здесь — как в музыке: произвольная подмена какого-либо компонента оборачивается фальшью. Если проанализировать многие кварталы наших городов по этому критерию, случаи таких диссонансов были бы нередки, и городская мелодия воспринималась бы сплошной какофонией. Такое происходит наверняка не только от бедности зодческой палитры, от ограниченности типов зданий. Хотя и это очень важно. Мы еще вернемся к этому аспекту те- мы; И все же более существенным злом, на мой взгляд, здесь оказывается действие ряда иных факторов. Один из них — хаотическая и плохо контролируемая архитектурно застройка второстепенных объектов: складских помещений, павильонов, гаражей. В особенности гаражей. ...Во дворе дома, где я живу, — полтора десятка личных и один общественный гараж. Каждый из них облика квартала явно не улучшает. Особенно личные, будто выросшие из желания их владельцев сделать свою «недвижимость» непохожей на соседскую. Не говорю здесь о том, что нашему автомобилисту, прежде чем он достанет необходимые материалы для строительства, приходится преодолевать все девять кругов ада. И, нечего греха таить, происхождение