Сибирские огни, 1986, № 7

каньи мощи. Но вскоре длинное прозвище укоротилось и поселенец сделался просто Егоршей Тараканом. Был Егорша арестантом, отбывал трехмесячную отсидку в исправительной казарме. Располагалась казарма в самом дальнем, северном углу крепости. Арестанты днями отрабатывали свой сменный повыток на рабочих местах, как и все прочие мастеровые. А на ночь их водворяли в камеру, под замок. За самовольную же отлучку арестантов пороли розгами. Смотритель собственной властью имел право назначать по 25 ударов. Егорша Таракан был посажен в исправительную казарму около двух месяцев тому назад за учинение «тихого бунта». В казенных бумагах «тихим бунтом» было названо событие, которое сделалось известным горнозаводскому начальству Алтайского округа этим летом. Никто, кроме господина управляющего и пристава, не знает, кому первому пришла в голову мысль учинить поголовную сверку церковных книг с заводскими формулярами. Такая ревизия возрасту бергалов была учинена на всех рудниках и заводах горного округа. Вследствие этой обширной ревизии начальство узнало важную и неожиданную истину: рабочие монетного двора и литейной фабрики почти поголовно значились в формулярных списках старше своих настоящих лет. Это-то и было названо в бумагах «тихим бунтом». Большинство мужиков прибавило себе по году — по два. Но были и такие, которые покусились на три-четыре года и даже больше. А Егорша Таракан, у которого настоящая фамилия была — Таскаев, дерзостью своей превзошел всех, прибавив себе целых десять годов. Значился он в казенных бумагах стариком пятидесяти пяти лет от роду и собирался хлопотать об освобождении по болезням и старости. Как это ему потрафило, дознаться начальству не удалось. Порка «тихих бунтарей» в интересах всеобщей острастки была учинена публично на базарной площади, при большом стечении народа. Егорша шесть недель отлеживался пластом в исправительной казарме. Еще и теперь кровью похаркивает. Однако, хоть и тощ, как хвощ, да зато дюж, как гуж. И уже третий день на работу ходит — в подручных у мастера. — Таракан! Будя прохлаждаться! Подь в казарму! — строго приказал солдат. Но арестант словно и не слышал окрика часового. — Подь, говорю! Часовой подошел к Егорше, взял его за плечо и, подталкивая, направил в крепостные ворота. — Не то сызнова того... посекуть. И я угожу в немилость. ' Часовой водворил арестанта в крепость, вскинул винтовку на плечо и, как маятник ленивых гостиных часов, стал ходить около главных крепостных ворот. ГЛАВА V МОНЕТНЫЕ БЕРГАЛЫ Караульщик Иван Исаков, по прозвищу Моргун, нес службу на монетном дворе, в кожухе. Кожухом на монетном дворе называли машинное отделение, где помещались водоналивные колеса, приводящие в рабочее действие плющильные станы и чеканные станки. Располагался кожух за главным корпусом денежной фабрики, в особой пристройке, и примыкал к его задней стене. Монетный двор и литейная фабрика начинают и кончают работу в одно время. Д а только монетный двор выпускает своих бергалов позже на целых полчаса, оттого, что на литейной фабрике нет никаких обысков, а деньгоделателей подвергают двойному обысканию. Первый досмотр называют малым или наружным. Его учиняют при выходе из отделе- 12