Сибирские огни, 1986, № 6

. Действительно, не проходит и получаса, как Горычев возвраща­ ется, уже в полной темноте. В руках его нечто увесистое и объемис­ тое, туго затолкнутое в большой мешок. Держа это «нечто» обеими руками перед собой, Горычев протискивается в дверь, опускает свою ношу, и при тусклом свете сорокасвечовой лампочки взглядам иссле­ дователей предстает край торчащей из мешка туго свернутой ков­ ровой дорожки. — Ружье... на половичок сменял? —потрясенно выдыхает Саня и поворачивается к Юргену, словно бы приглашая его быть свидетелем совершенного кощунства, святотатства.— Ну, Леонид... Ружье — на какую-то дерюжку? Да, вот это да-а... У меня и слов нет... Горычев смущен, но виду не подает. — Во-первых, не сменял, а продал и купил. Чего ты переполо­ шился? Имею полное право, оружие не нарезное. Во-вторых, я давно хотел от него избавиться, куда мне такая пушка — двенадцатый ка­ либр, я же не промысловик. А в-третьих, это не половичок и не дерюж­ ка, а очень даже хорошая дорожка, недорогая и качественная, то есть дефицитная. Так что, Санек, ты напрасно меня презираешь. Давай лучше посоветуемся, как мне дальше быть... Понизив голос, косясь в сторону каморки, где в эти минуты мирно почивает их доверчивый, ничего не подозревающий шеф, Горы­ чев принимается излагать варианты. Проще всего, конечно, отправить дорожку ценной неделимой по­ сылкой, стоимость указать не магазинную, а рыночную, барахольную, чтобы верней дошла. Но такая посылка потянет не меньше четвертной. У него, Горычева, и денег таких сейчас нет, и чрезмерные эти наклад- -ные расходы обесценят сделку, которую он так хорошо провернул. В крайнем случае можно было бы попросить денег у шефа, поставив его перед фактам, что вот, мол, вещь куплена, назад ходу нет, но он, Го­ рычев, и так уже выбрал все возможные авансы, тем более шеф тря­ сется сейчас над каждой копейкой, чтобы хватило на обратную доро­ гу, зачем его лишний раз травмировать? Самый разумный выход — закатать эту дорожку в один из отрядных баулов, объем увеличится ненамного, вес — тоже, учитывая, что ружье с патронами весило не меньше пяти килограммов. Это, пожалуй, единственный разумный путь. Все прочие варианты имеют много минусов. Итак, что скажет Сансимыч, Главный упаковщик, Багажных дел мастер? Саня слушает, что поет ему Горычев, вкрадчивые переливы его голоса нежат слух, и выражение растерянности и негодования посте­ пенно сходит с Саниного лица. Он еще насторожен, но постепенно успокаивается, лицевые мускулы расслаблены. Посмотрите на него, на его подбородок, губы. Они свидетельствуют о воле и характере, и еще о самолюбии. Это лицо лидера. Будущего лидера, которого взрос­ лые пока что зовут уменьшительным именем, а то и просто без име­ ни _ «МОЛОДОЙ», но который чувствует себя не глупее их, а кое в чем и умнее, и многое умеет из того, что не умеют они, uи знает, что его время придет, и торопит это время, чтобы оно скорей настало, и тогда все убедятся в его возможностях и поверят, что он способен и на большее, гораздо на большее. Решать, разрешать, давать указания, быть сильным и влиятельным, и чтобы от тебя зависели, чтобы к тебе обращались таким вот искательным тоном... И Саня, выслушав до конца горычевский монолог, не спешит с ответом, как и подобает значительной фигуре, молча взвешивает ска­ занное, хмурит брови, кривит рот,— а Горычев в это время терпели­ во и с ’надеждой ждет — и, наконец, небрежно роняет: — Придется что-нибудь придумать... Саня действительно непревзойденный мастер упаковки. Баулы из грубого толстого брезента набиты у него как ветчинно-рубленая кол­ баса: ни складочки, ни морщиночки, использован каждый кубический 93