Сибирские огни, 1986, № 6

раньше видел, и медвежонок с ней. А теперь, стало быть, встретились. Я ружье вскинул, жду. Она метров за пять тормознула, аж мох задом пропахала. Рыкнула на меня — и в кусты. Пугала, стало быть. А потом сама испугалась. А если бы я труса спраздновал, догнала бы-и задавить могла. От миши лучше не бегать, все равно не убежишь, он по тайге га­ лопом чешет, на лошади не ускачешь. А уж если стрелять решился, то вставляй два патрона с пулями в стволы, а два в кулаке держи, и реме­ шок ножа расстегни... У Сани от таких подробностей округляются глаза. Он живо пред­ ставляет себе, как на него танком прет огромный медведь, а он, подняв ружье, готовится его встретить. — ...и если в штаны не наложишь, ждет тебя победа, два-три цент­ нера мяса и медвежья шкура в качестве трофея,—заканчивает Гузь и добродушно-насмешливо усмехается. Шеф устал от охотничьих рассказов. С отрешенно-замкнутым выра­ жением поглядывает он в темное окно, палец его выводит на клеенке незамысловатый узор. Внезапно о'н спрашивает: — Иван Леонтьич, вы в районе Орочана все бухточки знаете как свои пять пальцев. На песчаных пляжах не попадались вам прослойки темного песка? Гузь задумался, вспоминает. Попадались, говорит. Там-то, там-то и там-то. Утомленные глаза шефа остро вспыхивают. Всем корпусом он пово­ рачивается к Сане, единственному здесь, кто в состоянии понять ход его мыслей. И сквозь бренную оболочку капризов, чудачеств, мелких слабо­ стей и осторожности видится, наконец, ученый. — Понимаешь, Александр, вырисовывается любопытнейшая кар­ тина... Он начинает объяснять свою идею, и сидящие за столом соратники почтительно умолкают. Им не все понятно, они не знают специальной терминологии, но ясно одно: не зря столько лет ездит сюда шеф. Не зря от качки страдает и от загадочного своего гастрита, не зря тратит нервы по пустякам. В другой обстановке можно было бы порассуждать на эту тему, но только не сейчас... — Сколько же, интересно знать, у вас шкура стоит? —осторожно спрашивает Горычев. — Это смотря какая. Зимняя, скажем, или весенняя, от размера за­ висит еще, от окраса. Ну, а в среднем сколько... Рублей тридцать обычно. — Тридцать? Всего-то... Я думал—триста. За тридцать чего не купить. Я б полсотни отдал, знать бы кому. Скажи, Юра? — За полсотни можно шкуру взять,—басит Юрген. Гузь все так же снисходительно посмеивается, но в глазах его зажи­ гаются огоньки. Он поощрительно смотрит на Горычева и почему-то на Саню, словно бы и ему предлагает включиться в этот интересный для него разговор, и неожиданно говорит: ' — Есть у меня две шкуры. Весенние. Но, считай, не мои, зятю обе­ щанные... — Да вы зятю двадцать шкур еще добудете! Продайте! —воскли­ цает Горычев.—Одну я возьму, другую... Ты, Юра? Или Саня? Или вы, Лавсеич? Саня бы взял, но у него нет денег, кроме того, он надеется со време­ нем собственноручно добыть медвежью шкуру. Шеф в нерешительности: деньги-то у него есть, но чем эта покупка окажется чреватой, какими последствиями, и что скажет жена, которая ему никакой медвежьей шкуры не заказывала, а заказывала икру и соболей на шапку... — Я возьму,—говорит Юрген. _ Ну вот, покупатели есть,—торопит события Горычев. деньги наличными, не отходя от кассы. Ну что, решено? Гузь для видимости колеблется, но они уже друг у друга на крючке, 81