Сибирские огни, 1986, № 6

— В тройном размере,—добавляет Горычев, понимая, куда кло- нится разговор, и при этом преувеличивая тоже в три раза. <-. і — Дороговато,—говорит Александр и больше к этому не возвраща­ ется. Сегодняшний гость —полная противоположность Виктору, о себе говорит мало и вообще предпочитает больше слушать. Выясняется, что состоит он рабочим в лесничестве, а по сути здесь, в Орочане, является «прислугой за все», главным образом, у Катченко —грузит почту, ре­ монтирует дорогу к аэродрому, вместе с остальными жителями поселка помогает тянуть артельный невод, который иногда Гузь забрасывает в бухте для всеобщего прокорма. Фамилию Катченко он произносит, поч­ тительно понизив голос, о других жителях поселка упоминает тоже с уважительной интонацией, словом, чувствуется, что он лицо зависимое и всем подчиненное; и все же, несмотря на столь незначительное обще­ ственное положение, жизнью своей он вполне доволен и не ищет пере­ мен, и все они здесь, на побережье, живут в согласии друг с другом и с матушкой-природой, и по мере возможности пользуются ее щедрыми дарами. — ...брусника вот нынче водянистая, мелкая.—Александр кивает на берестяное корытце.—Лето такое было, дожди, холодно. — Это мелкая? Ничего себе мелкая! —восклицает Горычев.— В два раза крупнее нашей сибирской. — Ага, мелкая,—невозмутимо продолжает Александр.—За сопкой брали? Мы туда не ходим, там только девчата промышляют, а у нас свои места, подальше. Куда женщины не ходят, медведей боятся. Руками не берем, только скребком. За день ведра три-четыре. Только попозже на­ до, недели через две. Она тогда совсем спелая, сама в скребок ссы­ пается... Горычев глядит на ягоду в корытце —она темно-красная, как виш­ ня, и почти такого же размера. И он вспоминает поездки за брусникой на юг области и за ее пределы, в приграничные районы Алтайскогб края. Красная, розовая, белая —бери все подряд, дома на газетах дозреет, потому что, если не возьмешь ты, возьмет кто-то другой... Александр принимается за «ланчен мит», аппетитно хрустит сочным луком. — Хороший колбасный фарш, заграничный, и лук хороший, слад­ кий. За лук и чеснок вам спасибо, маленько подвитаминимся. А банки стеклянные у нас дефицит, честное слово. Когда горбуша (он делает ударение на последнем слоге) начинает идти, артельщики у Клавдии покупают томаты зеленые, капусту маринованную, банки тут же у крыльца опрастывают, и в дело их... А у меня тут одна банка не в клю­ чике, а в подполье стояла, дай, думаю, гляну, не протухла ли. Открыли, попробовали —нет, ничего, нормальная. А куда ее потом? Мы так-то ее не едим, с картошкой главным образом, а картошку не копали еще. Дай, думаю, приезжим людям уважение окажу... Юрген делает Горычеву'знак —выйди, мол, оставь нас вдвоем. Горычеву чрезвычайно интересно знать, как будет развиваться раз­ говор, но он повинуется в интересах общего дела. — Пойду голубей этих ощипаю, пока светло. Юрген подсаживается ближе к Александру. — Ну ты икры-то много заготовил? Спросил и тут же понял, что допустил промашку, не так прямо надо было, потоньше. Александр настораживается, простодушие с лица как ветром сдувает. — Заготовил маленько, не без этого, у нас все заготавливают для себя, только никто об этом не говорит и не спрашивает. — Ты извини,— натянуто усмехается Юрген,—это, конечно, вопрос деликатный, но представь себе, Александр... Здесь-то мы икорки поели: сами маленько добыли, ты вот нас угостил. Но хочется и домой что-то привезти, семью угостить, к празднику на стол поставить... Сам понима­ 72