Сибирские огни, 1986, № 6

09 часов 35 минут Дверь медленно распахнулась, и в кабинет торжест^нно вошел Петр. Лицо .его сияло, на вытянутых руках он бережно нес неболь­ шой черный «дипломат». В эту минуту Петр напоминал средневеко­ вого посла, прибывшего с дарами ко двору московского государя. Два тощих, с реденькими бородками, аксакала в ватных халатах, вошедшие следом за ним, усиливали это впечатление. Они морщили почерневшие от солнца лица в свойственной народам востока улыбке и мелко-мелко кивали головами. — Кто-то сомневался?! — с пафосом в голосе спросил Петр. У нас не было оснований возражать ему. Заметив мой недоуменный взгляд, Свиркин пояснил: — Это товарищи понятые, они присутствовали при вскрытии ячейки. Старички еще более интенсивно затрясли бородками. Роман выбрался из своего закутка, забрал из рук Свиркина «дип­ ломат» и, водрузив его на стол, попытался открыть замки. — Что, не открывается? —полюбопытствовал Петр. — Открывается,— буркнул Вязьмикин и, взяв из коробочки скреп­ ку, изогнул ее. Когда он откинул крышку, Петр охнул: — Столько денег я ни разу в жизни не видел! Старички бесстрастно смотрели на пачки купюр разного до­ стоинства. Роман усмехнулся: — Можешь их теперь даже потрогать. — Пересчитай, пожалуйста,— попросил я, принимаясь осматри­ вать внутренности чемоданчика. В кармашке лежали авиабилет до Ленинграда, паспорт Семуш­ кина и перстень: золото с платиной, с шестью небольшими бриллиан­ тиками. При виде перстня аксакалы зацокали языками. Пересчитав деньги, Петр округлил глаза: >Тридцать тысяч! 10 часов 22 минуты Дежурный по изолятору временного содержания открыл дверь. Беспощадная ночь наедине с самим собой сделала невероятное. Се­ мушкин сидел в углу камеры, сжавшись в комок и подтянув колени к подбородку. Услышав скрип шарниров, он бросил на нас такой взгляд, от которого мне стало не по себе. — Я не хочу, не хочу... Не расстреливайте! — забормотал он и вскочил на ноги. Его блестящие глаза смотрели мимо меня. Лицо, потерявшее вы­ ражение самодовольства и наглости, почти не выделялось на фоне побеленных стен. Губы потрескались от сухости, и он быстро облизывал их языком. — Гады! Менты! — взвизгнул Семушкин и, размахивая руками, перебежал в другой угол и встал к нам спиной. Потом, резко развер­ нувшись, разразился хохотом и, лукаво подмигнув, спросил: —Дума­ ешь, если пришел с Никольским,— он ткнул в пространство за моей спиной длинным, тонким, трясущимся пальцем, словно там, действи­ тельно, стоял убитый им человек,— так я признаюсь?! Дудки! — Его лицо, руки и все тело непрерывно дергались.— Очную ставку под­ строил?! Не выйдет! Пусть он говорит, будто я убил его, а я все равно не признаюсь! Дудки! — Голос Семушкина с каждым словом стано­ вился все более невнятным и вдруг перешел на визгливый вопль.— Я- то живой, а он мертвый! Ему не поверят, не поверят!.. Мне поверят! Он забегал по Камере. Мы с милиционером, вероятно, выглядели испуганно-глупо. Внезапно Семушкин вжался спиной в стену и в упор посмотрел на меня. 31