Сибирские огни, 1986, № 6

справедливо говорилось об инфантильности литературной «акСелерати». Й вот первое, что выделяет книгу расска­ зов Виктора Суглобова из общего потока прозы о молодых, первое, что позволяет оценить ее как удачу, Это несомненная взрослость юных его героев. Взрослость — как естественная включенность в общест­ венную, социальную деятельность; взрос­ лость — как осознанная ответственность за дела коллектива, села или за все то, что происходит вокруг; взрослость — когда че­ ловек не озадачен своею позою, манерою, только внешней стороной поведения, но руководим в действиях и поступках своей позицией, внутренними, духовными, идей­ но-нравственными принципами. В. Суглобов в кратких заметках, которые предваряют его сборник, так представ­ ляет читателям героев своей книги: это «молодые люди, которые записали бы в свои анкеты, что по социальному положе­ нию они — служащие, а по происхожде­ нию — из* крестьян. Эта категория людей, по-моему, представляет большой интерес, особенно в свете очень важных изменений, происходящих сейчас на селе: в этих лю­ дях книжные, вузовские знания о различ­ ных сторонах бытия подкрепляются пер­ вородным знанием окружающей их жизни. От этого сочетания, мне кажется, во мно­ гом будет зависеть нравственно-психологи­ ческий климат нашего села, а в конечном счете, и его отдача». Все рассказы книги объединяются не только этой биографической общностью ге­ роев, не только тем, что действие разво­ рачивается в одном сельском сибирском районе. Единство книги глубже и много­ стороннее, оно, я бы сказал, в предмет­ ности рассказов, в серьезности и несуетно­ сти поводов, которые их породили. Разные по композиции, тону, ритму повествова­ ния— произведения В. Суглобова неразъем­ но соединены внутренним напряжением действия, тем, что герои явлены читателю в моменты, когда жизнь поставила их перед нравственным выбором, когда обстоятельства испытывают молодых ге­ роев на честность, проверяют крепость их нравственной позиции. Здесь не обойтись декларациями, здесь требуется и единствен­ но необходим — поступок. Герой, решая эту, сегодняшнюю, сиюминутную задачу, сознает, что от решения ее зависит, какою станет его жизнь, как сложится его судьба. Уже первый (и один из лучших в книге) рассказ «На ночь глядя» вводит читателя в напряженную атмосферу прозы Виктора Суглобова. Молодые друзья — исполко­ мовский работник и районный журналист — спасовали перед пьяным ухарем, который куражится с обрезом в сельском клубе. Поступка не произошло. Друзья, с детст­ ва затвердившие весь комплекс правиль­ ных идей, вещающие эти идеи — один с трибуны, другой с газетной полосы, на деле проявили себя прагматиками. Они, может быть, впервые ясно и болезненно поняли, что правильность их жизни, нравственная их состоятельность — все это чисто внеш­ нее, пока еше не ставшее частью характе­ ра. Мучительно унижение, мучительно узнавание себя как приспособленца, обыва­ теля. И в этих муках героев надежда на то, что души их очнулись, на то, что они в будущем не уйдут от поступка и более того — будут его искать. Если герои первого рассказа спасовали перед обстоятельствами, то Леня Шавырин («Последний день каникул») не спрятался* и не захотел приспособиться. В один день в его неокрепшей, но чистой душе сошлось все — и светлая любовь, и жестокое надру­ гательство над чувством, и слепая ярость замотанной жизнью матери, и гаденькое злорадство соседки, и ханжество учитель­ ницы, и конформизм директора школы, и цинизм сельчан. Любовь Лени словно бы высветила больное, изломанное, несостояв­ шееся в душах людей, окружающих па­ ренька, подняла со дна, из забытья, все то, что скрывалось и таилось. И они поста­ рались погасить свет этого юного чувства, чтобы опять забыть, опять спрятать свою ущербность, хотя жизнь представляла им и другую возможность —частью души ожить в радости за счастье ближнего. Но они сделали иной выбор. Сделал выбор и Ле­ ня. Он прорвался из пошлого мирка — тра­ гически, но так и не став приспособленным к нему. Такие рассказы, как «Последний день ка­ никул» и «Все от тебя мои страдания» (вхо­ дившие, кстати, в сборники лучших расска­ зов года), показывают, насколько сдержан, скуп В. Суглобов в изобразительных средствах, насколько краток и не цветист в описаниях, насколько все в его прозе сознательно подчинено одному — четкому, определенному, однозначному выявлению правды характера в правдивых жизнен­ ных обстоятельствах. Есть в этом полемичность писателя, противопоставленность его прозаического мира — мира безальтернативных нравст­ венных ценностей — другому миру, где любовь, честь, совесть провозглашаются понятиями относительными. Не случайно два последних рассказа сборника своими названиями как бы рас­ крывают одну из основных идей автора — поступать по совести при любых обстоя­ тельствах! Именно так поступает комсомольский секретарь Кустов, не перестраховочно и канцелярски решая судьбу Егорова, а открыто борясь за него («Персональное дело Олега Егорова»), именно так посту­ пает Валя Опарина, когда выбирает труд­ ную работу, борьбу («По совести»), именно так — мучимый сомнениями и жаждущий полнее отдавать себя общему делу — посту­ пает Першин («При всех обстоятельствах»). Своеобразие, оригинальность прозы Вик­ тора Суглобова — черты не внешние, в его рассказах нет ничего, что было бы рассчитано на внешний эффект, нет расхо­ жих модных мотивов или конъюнктурных прописей. Своеобразие и оригинальность прозы Виктора Суглобова в стремлении следовать правде жизни, своему, единст­ венному, жизненному опыту. Это его принцип, который он сформулировал так: «Многое, мне кажется, может быть про­ щено не шибко опытному писателю, кроме одного — заведомой неправды: неправды чувств, переживаний, поступков». Послесловие к сборнику написал критик Владимир Коробов — слово его взволно­ ванное, заинтересованное, точное. «Найти себя!» назвал он свои заметки. И все же, 173