Сибирские огни, 1986, № 6

чувств», что тоже йдут на «правонаруше­ ния» — в смысле на прямое нарушение мо­ рального кодекса, заводят связи на сто­ роне, сутками не ночуют дома, а то и вов­ се уходят из дома. Уходят, разумеется, к новому «предмету любви» — в надежде, что с новым избранником (избранницей) все будет по-иному, что страсть, вдруг неж­ данно нагрянувшая, будет полыхать неуга­ симым костром. Увы... Именно об этом повесть А. Полищука, повесть — считаю нужным отметить сра­ зу,— написанная талантливо, местами с блеском, и главное, с завидной зрелостью в осмыслении сложных жизненных явлений и непростых житейских ситуаций. Хотя на первый взгляд может показаться, что автор берет и кладет в основу сюжета си­ туацию банальную, едва ли не затасканную. Степенный, сорока (с гаком) летний муж­ чина, прекрасный семьянин, трудяга, увлекается учительницей музыки и в одно­ часье уходит к ней, оставив жену с двумя детьми. Очень даже знакомо, не так ли? Правда, тут надо сразу обратить внимание на два момента. Во-первых, брошенная жена особого, повышенного, что ли, чувст­ ва сострадания не вызывает, потому что как женщина она из тех, кого зовут бой- баба, к тому же работает в торговле на руководящей должности, всем обеспечена, имеет массу выгодных связей и знакомств. Во-вторых, роман между Алехиным и Али­ сой завязывается при весьма необычных обстоятельствах. Алехи«, еще в детстве заболевший страстной любовью к серьез­ ной музыке, решает приобрести пианино («фоно», как он зовет с детства этот обо­ жаемый инструмент) и худо-бедно научить­ ся играть самостоятельно Баха, Моцарта, Скрябина, Рахманинова. Так в семье Алехиных появляется домашняя учитель­ ница — немолодая, скромная, застенчи­ вая женщина, которую, кстати, нашла своему Володе (разумеется, после 'неиз­ бежной в подобных случаях бурной дискуссии) сама Наталья. Нашла-то наш­ ла, но, как говорится, на свою беду. «Уроки гармонии» хоть и мало что дали в смысле музыкальной подготовки сорока­ летнему мужику, чьи короткие, растопы­ ренные пальцы, привыкшие к обращению с металлом, так и не освоили премудростей исполнительской техники,— зато породили совсем иную гармонию. Алехин и Алиса почувствовали такое согласное биение своих сердец, так мощно и призывно зазвучала в их душах музыка любви, что свершилось неизбежное... История, как видим, самая что ни на есть обыкновеннная (увы, как это ни при­ скорбно, но подобного рода сюжеты, «зачатые» на семейных драмах, на разби­ тых судьбах, настолько часты, что воспри­ нимаются едва ли не в качестве бродя­ чих). Однако А. Полищук столь смело, беспощадно, я бы даже сказал, безжа­ лостно выворачивает эту банальную исто­ рию наизнанку, подвергает все случившее­ ся такому тщательному художественному анатомированию, что название его повести обретает звучание истинно-символическое. «Уроки гармонии» — это действительно уро­ ки, притом уроки жестокие, которые сама жизнь преподнесла двум немолодым лю­ дям, легкомысленно отважившимся обрести «по вТброму заходу» личное счастье. На мой взгляд, самые интересные и поучитель­ ные в лучшем смысле слова страницы — это рассказ о том, как герои-влюбленные, при всей глубине чувств друг к другу, при полной (назовем тут вещи своими имена­ ми) сексуальной гармонии тем не менее с каждым прожитым совместно днем, с каж­ дой проведенной в одной постели ночью обнаруживают все больше и больше не­ совместимости, разницы в характерах, привычках, взглядах, вкусах, что в итоге так и не позволяет им соединить судьбы, составить счастливую супружескую пару. Испытание близостью, как верно показы­ вает А. Полищук, есть воистину серьез­ нейшее, в чем-то даже жестокое испыта­ ние на прочность и чувств, и нравствен­ ных достоинств человека, вообще всего его как личности. Я не стану здесь приво­ дить всех «рго» и «contra», которые неиз­ бежно возникают в разговорах между Алисой и Алехиным, когда они решают все одну и ту же проблему: как им быть дальше? Тут все верно, тут в каждом монологе, в каждой реплике героев зву­ чит та горькая правота, когда нам, чита­ телям, трудно даже решительно взять чью-то сторону, потому что каждый в оди­ наковой степени заслуживает и понима­ ния, и сочувствия, и участия. К примеру, разве не права Алиса, когда говорит: «Ум мой тебя воспринимает. Без всяких «но». Именно ты мне должен был встретиться двадцать пять лет назад. Не повезло. И физически — мне никогда не было так хо­ рошо. А воедино в душе все это не склады­ вается, понимаешь? Видимо, энергии уже не хватает выйти на орбиту... Я так была благодарна судьбе за тебя! Никогда себя такой красивой не чувствовала, даже в девчонках! А сейчас боюсь, что буду цеп­ ляться за тебя только из-за физиологии, мол, лови, баба, последние денечки. И боюсь, что будет потом, боюсь, боюсь, боюсь...» Но и Алехин прав, когда возражает: «Чего ты боишься? Вот он — я, пожалею, заступлюсь, приласкаю, спрячу. Хорошо тебе со мной? И ладушки. Остальное — муть голубая. Думать не стоит. Постареем мы... Вот беда-то! А что земля — круглая, ты не переживаешь? И что после осени зима? Чего ломать голову над вопросами, кото­ рых никто не задавал? Зачем себе беды придумывать? Поженимся — пересудам ко­ нец. И сыны поймут. Главное — мы с то. бой, мы друг для друга, мы должны быть вместе! Это — главная правда, настоя­ щая. Остальное — забудь!» И таких откровений и признаний, испол­ ненных искреннего чувства и здравого смысла, в повести немало, да и неудиви­ тельно: ведь в роли влюбленны^ здесь выступают люди, умудренные опытом, неглупые, не умеющие ни лгать, ни при­ творяться. Однако, следя за развитием этой «запоздалой любви», приходишь к очень печальному и вместе очень серьез­ ному выводу, который автор отнюдь не предлагает в виде готовенькой прописи, но который неизбежно вытекает из всего хода повествования. Дело тут вот в чем. Русские и советские писатели-классики, касавшиеся этой тон- кой сферы человеческих отношений, в каче. 149