Сибирские огни, 1986, № 6

— Ваше счастье, что медведь весенний, иначе пришлось бы лицензию предъявить. Гузь продал? — Шкура не продана, подарена,— смущенно, но твердо говорит Саня. — Кем подарена? Гузем? — Я этого не говорил. И вообще, это не моя шкура, и я за нее отвечать не собираюсь. — Чья же она? Саня мнется, выдавать Горычева ему как-то неловко, и тут шеф вносит ясность: — Шкура принадлежит рабочему отряда Леониду Горычеву. — Это который с бородой? Который ружье потерял? Ясно... А ковровая дорожка кому принадлежит? — Понятия не имею,— говорит шеф,— я вообще ее в первый раз вижу. Александр, что это еще за дорожка в отрядном багаже, как она туда попала? Кажется, за упаковку ты отвечаешь? Что же ты мол­ чишь? Ну?! — грозно вопрошает шеф. — Леонида дорожка...— склонив голову, лепечет Саня. — Ах, Леонида! —Шеф потрясенно разводит руками.— Ну, зна­ ешь... Вот уж не ожидал... От кого от кого, но от тебя... — Дорожка — тоже подарок? — Капитан возвращает разговор в нужное русло.— Чей? Не Клавдии ли Чичковой, продавщицы сель­ мага? Надо будет поздравить ее с новым пайщиком. Догадываюсь теперь, куда ружье уплыло. Хозяйственный человек, этот ваш Горычев. Дорожку на пол, шкуру на стену... Или тоже на пол, в другую комна­ ту?.. Доставайте шкуру! — бросает он Сане. — Зачем?! Это весь тюк распаковывать! — Пригласим представителя охотинспекции, пусть он с вами раз­ бирается. — Какая еще инспекция, у нас самолет через час! — восклицает шеф.— Вы что, в самом деле? Из-за какой-то ерунды лишаете нас возможности улететь. ѵ — Полетите следующим рейсом, только и всего. — Но следующий завтра! — Значит, полетите завтра.— Капитан смотрит на часы.— Охот- инспектор все равно сегодня уже не придет, рабочий день до шести... В такой ярости шефа еще не видели ни Юрген, ни Саня. Набычив­ шись, топоча, как носорог, он по прямой пересекает немноголюдный зал ожидания, нацеливаясь на соратников, лицо его красно, ноздри раздуты, пальцы туго сжаты в тяжелые кулаки. Завидя его прибли­ жение, соратники встают. Саня, покаянно вышагивающий следом за шефом, останавливается тут же. Слепыми расширенными глазами шеф шарит по осунувшемуся лицу Горычева, тяжело сопит. Еще миг — и он бросится на него, скрутит, переломает ему кости, и никакое каратэ Леню не спасет... — Лавсеич,—- негромко говорит Юрген,— спокойно. —• Вы, вы...— задыхается шеф.— Знаете, кто вы такой? Человек из легенды! Вы теперь легендой станете! Да! Не геологи — мешочники какие-то! А нам тут работать... А ты...—Он скашивает бешеные глаза в сторону Сани.— С тобой я в институте поговорю. Дернув головой, выпрастывая побагровевшую шею из ставшего тесным ворота, шеф устремляется к выходу. Понурившийся Саня колу­ пает ногтем краску на подоконнике. — Что все-таки случилось? — спрашивает Горычев.— Чего он на меня накинулся? — Шкура твоя нас всех подвела, медвежья твоя шкура. Ну и до­ рожка тоже... Эх, зачем я только тебя послушался? Лавсеич мне этого никогда не простит. — Шкура засветилась? — бледнеет» Горычев.— Ну, гадство... Он вскакивает с места, но куда бежать, кому звонить? Ни единой знакомой души, он чужой здесь, да если бы и знал кого-нибудь, что 102