Сибирские огни, 1986, № 5

— Подумаешь, одной клеткой больше, одной меньше. У меня их сотни миллионов! Давайте рассмотрим его, пока он вот так стоит на открытом про­ странстве, босой, с подвернутыми ниже колен штанами. Рост метр девяносто пять; прямые широкие плечи, выпуклая грудь, особенно подчеркнутые штормовкой и расстегнутой рубашкой. Светлые неухожен­ ные волосы лежат шапкой. Белая кожа, плохо поддающаяся загару. Между стеклами очков, одно из которых треснуто, ромбик обгоревшего носа. Лицо еще по-юношёски мягкое, но крепкий подбородок свидетель­ ствует о воле и упорстве, и в чертах нет-нет, да и проглянет властность. Большие руки, вылезающие из любых рукавов, с грязноватыми козонка­ ми пальцев —Саня попросту никогда не отмывает их дочиста. Он из тех, кто и руки и посуду моют только внутри. Недостаток воспитания? Да, но простительный. Родители Сани оба геологи, хотя и в разных ведомствах, и он то с отцом, то с матерью с двенадцати лет в экспе­ дициях, чаще все-таки с матерью. Женщина энергичная, твердого характера, она главенствует в доме, где у^ Сани, однако, нет своего постоянного угла, и он ютится то в столовой, то на кухне, то в комнате отца, когда тот в отъезде. Воспитанием Сани с детства занималась мать, выковывала из него мужчину. Саня рассказывал, как однажды мать — ему тогда лет четырнадцать было — приказала залезть на обрыв. На середине он испугался и захотел спуститься, но мать, крича и бросая в него камни, вынудила все-таки преодолеть кручу. Опыт многих экспедиций не прошел для Сани даром — теперь он бывалый таежник, неприхотливый и выносливый. Монахи прежде изнуряли свою грешную плоть власяницей, веригами, бесконечными постами. Санино подвижничество иного рода, он ищет себе приключений и испытаний. Взять хотя бы этот год. Зимой он участвовал в многоднев­ ном лыжном походе. В начале лета ездил со сплавщиками куда-то в Саяны, где они прошли на плотах один из самых трудных маршрутов. В июле — тяжелый многодневный маршрут с вьючными лошадьми на севере Бурятии. Осенью — поездка с шефом. Но Саня не только подвиж­ ник от геологии, он гармонически развитая личность: университет заканчивает с отличием, активно участвует в НСО, имеет несколько самостоятельных исследований, интересуется бионикой, кибернетикой, ну и английский, о котором мы уже знаем. Но при всем этом равно­ душен к изящным искусствам, а познания в литературе... Саня убежден, к примеру, что «Войну и мир» и «Хождение по мукам» написал один и тот же Толстой, Дюма и Стивенсона знает только по телефильмам. Ну а в обыденке — славный парень, услужливый, самоотверженный, беззаветно предан геологии, шефу и его научным идеям. Словом, будущий идеальный аспирант. Шеф знает, кого брать. Совершенно очевидно, что врагов у Сани нет и быть не может,— таким он выглядит сильным, открытым и добродушным. И вот они прогуливаются втроем по девственному пляжу — просто так, от нечего делать. Приближается пора вечерних забот, а пока что — личное время, и все трое, испытывая неизъяснимый прилив приязни и доверия друг к другу, пятнают песчаную бухточку своими следами, и все трое думают примерно об одном: какие все же бывают славные минуты мужского товарищества, когда ни жен, ни начальства, а только сопки, тайга, море и надежное плечо рядом, и позади что-то осталось общее хорошее, и что-то общее еще предстоит, тоже хорошее, хотя и неизвестное... — Эй, молодой! — говорит Юрген.— Слышишь, что я тебе хочу сказать? Давай быстрей оперяйся, остепеняйся, будешь самостоятель­ но лётать! Юрген имеет в виду, что шефу с каждым годом все трудней в поле, с каждым разом он все привередливей, чудачества его все докучливей окружающим, и сам он со стороны все смешней и нелепей. И те терпели­ вость и снисходительность, которые Юрген выдавливает из себя все с большим трудом, как пасту из опустевшего тюбика, окупаются ли 96